Два гения. Гений первый. Юрий Любимов.

Гений первый. Любимов.

В 84-ом году прошлого века я учился на третьем курсе своего первого института Хочу предупредить, что институтов в моей жизни было много, а точнее – три, и все три к моему удивлению были окончены. Пишу об этом только для того, чтобы в дальнейшем читатель просто не сбился с курса моего потока сознания. А этот поток я сейчас остановить просто не могу. Потому что дилемма у меня очень простая – либо заплакать, как в детстве, от чего-то горького и страшного, либо писать эти строчки.
Итак, в 1984-м году моя однокурсница, ставшая неожиданно соседкой по лестничной площадке Валерия Золотухина, принесла мне контрамарку на «Таганку». На «Десять дней, которые потрясли мир». До этого на «Таганке» я никогда не был. Думаю, причину объяснять не нужно, если даже в 84-м году (уже без Высоцкого) билет в этот театр наравне с подпольно ходившим долларом был в СССР второй твердой валютой.
Вышел со спектакля я одуревший. И сразу понял – а) хочу быть артистом и б) артистом только «Таганки». И шесть будущих лет безуспешно штурмовал все учебные театральные бастионы – от «Щуки» и ГИТИСа до «Щепки» и «Школы-студии МХАТ». И вдруг в 90-м году среди театральной абитуры пронесся слух – в «Щуке» будет набирать курс уже как два года вернувшийся из эмиграции ЛЮБИМОВ…
Прослушивания проходили не в училище, а на «Таганке». От служебного входа в театр вдоль Садового кольца очередь абитуры струилась километра на два. Поступал я вместе со своим товарищем по любительской театральной студии Димой Усачевым. Встали мы в очередь где-то часов в шесть вечера, а зашли со своей пятеркой в театр около пяти вечера. Следующего дня. То есть, как у Гайдара получилось – нам бы ночь простоять да день продержаться. Служащая театра долго вела нас какими-то коридорами, пока, наконец, мы не вышли в тот самый знаменитый КОРИДОР-тоннель, ведущий на сцену. «Здесь ходил ВЫСОЦКИЙ. Здесь ходят Демидова, Золотухин, Фарада, Хмельницкий, Филатов... А здесь со своим фонариком почти на каждом спектакле стоит ЛЮБИМОВ. А вот и СЦЕНА, где…»… Это рассказывала не служащая театра, а я сам себе. С каждым шагом по тоннелю всё больше потея и холодея одновременно...
Короче таким деревянным и бездарным я еще не был никогда. Слушали нас из зала Александр Сабинин и Мария Полицеймако. Вопрос последней абитуриенту, читавшему что-то хрипловатым голосом, добил меня окончательно. «А что это вы читаете, как ВОЛОДЯ. Если пройдете на следующий тур, ЮРИЮ ПЕТРОВИЧУ это может не понравиться».
Что читал и как читал - не помню. Помню лишь ощущение, что вот сейчас, как молодая дворяночка из какого-то старого фильма грохнусь в обморок…
А Димка Усачев прошел на следующий тур. После чего и еще два тура. И читал уже самому ЛЮБИМОВУ. И я ему завидовал черно-белой завистью. А потом вместе с портвейном «777» утешал его, когда он слетел с последнего прослушивания…
Стресс и воспоминания о нем были такими, что в этом же году я, наконец, поступил в театралку. Как-то даже подозрительно легко. Видимо, потому что после «таганских страданий» лица смотрящих на тебя Гончарова, Захарова и других великих больше не были шоковым фактором, зажимавшим и тело, и голос, и нутро.
Весь первый курс мой мастер Вячеслав Иванович Анисимов, увидев меня на сцене орал «Уберите этого мудака с «Таганки»! И глотал очередную таблетку нитроглицерина. Потому что на каждый этюд или отрывок выходил я с гитарой и, как мне казалось, очень органично находил время и место для того, чтобы спеть что-нибудь из ВЫСОЦКОГО. Ну, и еще потому что на первом же занятии объявил, что пойду работать только на «Таганку» к ЛЮБИМОВУ. И если ЛЮБИМОВ меня не возьмет стану простым безработным актером. И буду ходить на показы к ЛЮБИМОВУ каждый год. Пока не умру…
Потом, конечно, я взялся за голову и с гитарой на сцену выходил только в капустниках. И появилось у меня несколько пристойных работ, благодаря которым я довольно успешно окончил первый курс…
И вот на третьем курсе я устроился подрабатывать на одну из первых независимых радиостанций. Читал рекламу, играл в радиоспектлях (да, да, еще было время, когда на радио выпускали спектакли), озвучивал анонсы и межпрогрммные ролики. А в один из дней ко мне подошел главный редактор и сказал: «Заболел корреспондент, а на «Таганке» сегодня прессуха. Съезди, просто запиши на диктофон что там будет». «А что там будет»? «Губенко и Филатов официально объявят о разделении театра»…
Пресс-конференция проходила в репетиционном зале отколовшейся «Таганки», в «новом» здании театра. Народу было тьма. Все вперемешку – газетчики, телевизионщики, радийщики и артисты. Артисты… Славина, Хмельницкий, Жукова, Габец, Лебедев… Всех их я видел на сцене еще единой «Таганки». Где по студбилету театралки в первый же год учебы отсмотрел на приставных или просто на полу весь репертуар. От «Мастера и Маргариты» до «Доброго человека». И наоборот. Потому что несколько спектаклей смотрел не по одному разу…
За столом на сцене сидел в одиночестве Губенко. Ждали опаздывающего Филатова. Наконец, пришел и смурной Филатов. Сел за стол рядом с Губенко, достал из внутреннего кармана пиджака листочек и скороговоркой зачитал заявление о создании «Содружества актеров на Таганке». После чего он и Губенко быстро вышли из зала. Спустя секунды тишины народ зашевелился. Я подошел к столу, выключил студийный диктофон. Взял его в руки и направился к Славиной. Рядом с ней стояла горстка таганковских актрис мне неизвестных. Я включил диктофон и спросил у примы: «Зинаида, а как вы думаете – в какой труппе сейчас оказался бы ВЫСОЦКИЙ»? Горстка заверещала – какая нетактичность! что за святотатские вопросы?! это – провокация, Зина! Но Славина сказала: «Я отвечу. Конечно ВОЛОДЯ был бы сейчас с нами!...» И потом очень долго обосновывала этот свой тезис…
Когда я оказался на улице, вдруг понял, что надо уходить из института. Потому что нет больше МОЕЙ «Таганки». И МОЕГО ЛЮБИМОВА. Не вдаваясь в причины раскола, мозг отказывался понимать – почему Золотухин, Демидова, Ульянова, Бортник – там, а Губенко, Филатов и Славина – здесь? Почему не вместе? Как в гениальном спектакле «Владимир Высоцкий», который смотрел всего год назад…
В театралке я доучился. Но уже без огонька. На каком-то автомате. Потому что параллельно уже поступил во ВГИК. И знал, что буду сценаристом, а не актером. Ни в один театр после окончания я не показывался. После института на профессиональной сцене не стоял ни секунды. Поэтому, когда меня порой называют актером я поправляю назвавшего – не актер, а сценарист с театральным образованием…
Но с ЛЮБИМОВЫМ я всё-таки один раз встретился. Когда учась во ВГИКе, подрабатывал корреспондентом на только что созданном канале «Культура». В девяносто седьмом году. В Международный День театра. В мэрии Москвы. Где Лужков в честь этого дня давал прием столичной театральной элите...
Дверь открылась и из палат мэра с закрытого фуршета начала выходить эта самая элита. И первыми кого выцепили мои глаза были шедшие в обнимку ЛЮБИМОВ и Питер Штайн. Они были веселы и о чем-то без остановки говорили друг с другом через шедшую рядом переводчицу. «Юрий Петрович! Канал ОРТ!» Идут мимо. «Юрий Петрович! Канал «Россия»! Идут мимо. «Юрий Петрович! ТВ-центр!»… Ну, какой может быть «ТВ-центр», когда два гения ведут промеж собой гениальный разговор о чем-то гениальном. И всё же я рискнул. «Юрий Петрович! Канал «Культура»! И… Два гения остановились рядом со мной и моим оператором. И русский гений сказал: «Вот «Культура» это другое дело! Спрашивайте!» «Просто пожелайте что-нибудь хорошее нашим актерам в это не простое для них время». И гений пожелал. Я же охамел в конец. «А вы не могли бы попросить что-нибудь пожелать вашего друга»? «Петя, это канал «Культура». У вас такого нет. Молодой человек… Как вас зовут»? «Илья». «Илья просит тебя, чтобы ты что-нибудь пожелал нашим актерам». И иностранный гений тоже пожелал. И пошли они себе дальше к выходу, продолжив свой гениальный разговор о гениальном…

Трижды был отлучен от собственного дома. И третий раз в родной дом так и не вернулся. И ушел от нас не с Таганской площади. "По чьей вине?..."

Спасибо за всё, ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ! От "Доброго человека" до ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО! Царствие Вам небесное! И новых спектаклей. Труппа-то Там уже вполне себе ничего.

Илья Рубинштейн, 2014

Сертификат Поэзия.ру: серия 1316 № 107849 от 06.10.2014

0 | 5 | 1940 | 17.11.2024. 16:26:46

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []