Мусор века не видеть – родиться с незрячей душой.
Говорящую щуку не выдернуть нынче из лунки.
На больших переменках мальчишки дымят анашой,
на интимных местах у девчонок синеют рисунки.

Я по жизни – Стрелец, это значит – дорога и цель,
Крым – отчизна моя, мне не станет вовек одиноко.
Прикрывает Алушту от западных штормов Кастель,
Аю-Даг прикрывает Гурзуф, если штормы с востока.

Ну а Ялту прикрыл весь массив молодых Крымских гор.
Дуют зимние ветры, затеять, мечтая вандею.
Но бескрайне синеет живой черноморский простор,
и бескрайне синеет бездонное небо над нею.

Я о мусоре века в строке заикнулся не зря;
надо браться за мётлы, подолгу не мудрствуя очень;
потому что над Крымом всё чаще больная заря
то встаёт на востоке, то тлеет на западе к ночи.

И майдановской гарью запахли вдруг ветры весны,
и свинцовая тяжесть сдавила и небо, и море,
да сорвался, как лещ, Крым с фашисткой глумливой блесны,
лишь круги разошлись, и ушёл он гулять на просторе.

Здесь не терпят, когда унижают надменно народ,
здесь всего повидали, как, может, нигде, в этой жизни,
и нельзя забывать, что, когда нас берут в оборот,
все крымчане встают, что один, на защиту Отчизны.

А сейчас облака белоснежные в каждом дворе –
буйно сливы цветут, – о, суметь передать это мне бы! –
и стихи так легко возникают об этой поре,
словно их сочиняешь не ты, а бескрайнее небо.

От метафор меня уж тошнить начинает, я их
столько в жизни наплёл, вдруг уверовав, что – это модно;
я по духу – Стрелец, и я знаю: лирический стих
попадает не хуже стрелы, если цель благородна.

Потому и спешу, что боюсь опоздать, как всегда,
потому и кричу о любви своей снова и снова,
я хочу в мире этом пожить хоть чуть-чуть без стыда
и оставить не кучу метафор, а верное Слово.