Ушёл Игорь Чурдалёв

Сегодня ушёл из жизни  Игорь Чурдалёв. От рака. Игорю было 67, он успел пожить и через многое пройти. Он был  блестящим кинематографистом, мыслителем, поэтом, собеседником. Он был очень яркий, талантливый, очень многогранный и очень сложный. Наверное, большой талант даётся за большой труд души. Не всегда он, этот труд, совпадает с нашим представлением о том, какими должны быть его результаты. Но без него не было бы таланта.  Почти вся жизнь Игоря осталась в его стихах. Последнее стихотворение, о котором я знаю, датировано 13.07.19.  Стихи Игоря, один раз зацепив, уже не отпускают. Я многие строчки помню наизусть. Дорогой Игорь, покойся с миром. Пусть там, куда ты ушёл, тебе будет легко, легко, легко....

***

Ты время своё улучил как счастливый билет
в поездке такой, где с кондуктором спорить опасно.
И вот поднимаешься в область разреженных лет,
где дышится трудно, но видится чётко и ясно.

Так вольный пилот, по спирали кружа, как и ты,
винты горяча до предела их воющей мощи,
над тем же ландшафтом – но с большей уже высоты
увидит иначе дороги и реки и рощи.

Над вечером душным, где воздух морозный светлей,
парит он под порванным небом, пустым и провислым.
И всё, что казалось заплатами лет и полей,
становится жизнью, страной, и призваньем, и смыслом.

Акватинта

В шатком, бесцветном времени,

лязгающем, как трамвай,
в следующих годов марево убывая,
только не забывай меня,
только не забывай,
там, за слюдой дождя, в сутолоке трамвая.

Пусть за тобой искрятся
капли - алмазный прах.
Многие дни ещё вспомнятся и приснятся.
Только не забывай меня,
из виду потеряв,
за поворотом лет, за кисеей пространства.

Наше тепло пропало, выгорело, прошло.
Скоро уже дожди станут сырой порошей.
Может, в штрихах её я промелькну ещё -
даром ли по кольцу ходит вагон продрогший,
вечный круг замыкая,
снежный срезая слой.

Так и пройдёт зима - в технике акватинты,
тронув снегов пластины
холода злой иглой
и кислотой тоски вытравлена на цинке.

Пусть в ней сквозят давно стёртые имена.
Пусть проступает в ней
тень, чьи шаги неловки,
пусть она шепчет тьме: "Не забывай меня" -
под фонарём пустой, стоптанной остановки.  

 ***

 Слушаем птиц и ветер,

сбежав от дел.
Скрипы стволов. В заводи тихий всплеск.
В этот последний, быть может,
погожий день
лес не спешит скидывать кроны с плеч,
словно календари ему нипочем -
лишь, наклоняясь к струям живой воды,
яблоня дикая
молится над ручьем,
в быструю гладь сбрасывая плоды.
Падают яблоки в небо,
где напрямик,
сизую стужу взрезая, не глядя вниз,
тоненький след волочит истребитель МиГ,
точно паук из себя извергает нить.
В нем прозябает мужественный пилот,
в звании младшего ангела принят в сонм.
И невдомек ему,
что он плывет как плод
яблони дикой в малом ручье лесном.
Запад уже погас - но еще не весь,
Искры небес тлеют на ветерке.
Яркая тьма укрывает нас.
И невесть
чем отразимся в млечной её реке.
Обремененная звездами, с высоты
ночь, словно крону, клонит свое чело
к миру, который создан для красоты.
И, вероятно, больше ни для чего.

Слияние

Символ русской бесцельной свободы – речной пароход
приближаясь к зерцалу слияния медленных вод,
дико гикнет гудками, входя в предрассветный туман,
как топивший когда-то княжон разбитной атаман.
Звук уйдёт к берегам и во все разбредётся концы,
тронет окон мембраны, над хаосом крыш пролетит,
и порвётся на лОскуты о крепостные зубцы.
И проявится Нижний сквозь дымку, как дагерротип.

Я любил этот город у неторопливой реки
без помарок сознанья, без «но», «несмотря», «вопреки» -
и без черновиков, о которых не помнят, любя.
Без прикидок, но набело сразу - как пишет судьба,
по страницам железа и камня ведя остриё,
насмерть в стенку причала врезая свои имена,
где слезой и улыбкой согретое слово моё
будет в речи текучей плескаться и после меня.

Станет солнечным бликом играть, забавляться волной,
или прятаться в лёд - как играла когда-то со мной,
уходящая, неудержимая эта вода.
Но теченью её не направиться вспять никогда.
Час урочный тебе протрубит пароход вдалеке.
В эту даль до конца, до последнего дня излучась,
ты навстречу слиянию выйдешь к огромной реке -
но уже не на фоне простора, а сам его часть.

***

Пройдут черемуховые холода,

и подвенечных дерев гряда
без сожалений убор свой скинет

Пусть все, что есть во мне, навсегда
пребудет здесь и вовек не сгинет.

Во мне плывущие облака,
круженье павшего лепестка,
биенье блика в речной волне,
сама медлительная река,
текущая, точно жизнь во мне.
Нет грани между «внутри» и «вне».

Во мне гремящие города,
впотьмах искрящие провода,
сады, притихшие до рассвета,
как мой слабеющий пульс – но это
во мне черемуховые холода.

В них люди бродят, раскрыв зонты,
поскольку небо моё клубится,
в нем изменяется всё так быстро.
Но капли, павшие на цветы,
да будут после сиять, как днесь.

Когда Господь мне оформит визу,
однажды этого не увижу.
Но это всё остаётся здесь,
как тучи, травы, холмы и рощи,
как выдох каждой случайной строчки,
в ночи, что заполночь бледновата,
едва луною украсит чернь.
 
Я только этим и был когда-то.
А больше, кажется, и ничем.

 Страница на сайте Поэзия.ру  https://poezia.ru/authors/ingerd1952