Александру Иосифовичу Воловику - 80!

 Сегодня у автора нашего сайта, старожила, который 21 год назад пришел на созданный Леонидом Малкиным сайт, юбилей - ему исполняется 80 лет.

 А вот не скажешь! Недавно гуляли с Александром по московским бульварам несколько часов… Моложав и бодр, книжки печет как пирожки. Сам сочиняет, сам верстает, сам переплетает. И не только для себя. Из тех, кому он сверстал и напечатал книжки, можно составить целый сайт.

Наряду с этим есть у Александра и полновесно изданные издательствами книги. Самая моя любимая - «Углеглазая мгла», коль мысли черные придут - читаю я её. )

 Щедрый и добрый, шутник и немного хулиган, отзывчив и миролюбив, сострадателен, безропотен, но тверд в решениях. Подтянут и целеустремлен.

Вкус к слову, к ритму, к музыке стиха не изменяет ему на протяжении всей жизни. Математик (по первой профессии) и лингво-эквилибрист по призванию. Щелкает звуки-смыслы, аллитерации-контаминации, как орешки. Заражает оптимизмом. Но мне всегда казалось, что Саша знает что-то важное, но никто не должен знать, что он знает. И очень часто, маскируя свою ранимость и чуткость (не только к слову) неким словесным юродством (Саша, прости!), он проговаривает очень важные вещи. Оставляет на виду то, что мало кто заметит.

 Несколько лет назад в Зверевском центре Александр выступал с презентацией своей книги. Полный зал, крики «браво!», незабываемое впечатление. Потому что еще и чтение великолепное. И две внучки (глаз не отвести) продают книжечки автора у входа. Ровесники, однокурсники в зале. Это люди другого духовного замеса, рожденные в войну (Саша родился в эвакуации), шестидесятники, у них невероятный запас жизни, любви, понимания и терпения.

 Впрочем,  дадим слово автору.

 Безделушечный мастер*

Безделушечный мастер работает тонко и трезво.
Совершенство в безделке даётся трудом и трудом.
И бренчит в его ранце не маршальский титул маэстро,
а набор инструментов – палитра, блокнот, метроном.
Безделушечный мастер совсем не безделками занят.
Он творенье своё для проверки выносит на свет.
Проверяет на глаз: не сверкнёт ли восторга слезами.
Проверяет на слух: зазвенит, или, может быть, нет?
Он собой недоволен и правит в работе изъяны:
то акцент переставит, то охры добавит в сурьму,
то бравурное forte заменит на робкое piano...
Вот бессмысленный труд! Он и нужен ему одному.
Но гармонию выверив замысла гибким лекалом,
из властителей мира лишь ей подчинен и не чужд,
он свободен смеяться и видеть великое малым,
и общественный скепсис для личных использовать нужд.
И когда он в отделке безделки достигнет предела,
завершив неразменный на зло и добро сувенир –
пусть останется горькое сладким и чёрное белым.
Что он, в сущности, миру, и что ему, в сущности, мир!
Он работу закончил. Дальнейшее, в общем, известно.
Отодвинут блокнот и уложен в футляр метроном.
И, промыв скипидаром палитру, вздыхает маэстро
и торопится к двери – пока не закрыт гастроном.

 2001

* В Избранном.

Ах, пойти бы к тебе...

Ах, пойти бы к тебе,
вернуть бы «вчера» — опять.
По бульвару, свернуть направо,
Арбат пройти...
Чёрный кофе на ужин сварить
и собраться спать.
И не спать всю ночь.
И заснуть не раньше пяти...
Ах, пойти бы к тебе...
Но черны твои окна, черны.
Точно темень волос твоих,
в них поселилась — Ночь.
Ходят серые мысли, как серые мыши,
как сны,
точно серые сны,
которых не превозмочь.
Ты ушла далеко.
Ты сверкаешь в ином — дому.
Ты зашла, точно Солнце,
за мой золотой горизонт.
Я один.
Ухожу — один. Ухожу во тьму.
Без тебя — тяжело дышать.
Как азот — озон...
Я — один. Ни Луны, ни звезды.
Тишина. Кошмар.
Закрываю глаза —
перед ними — твоё Лицо...
Как писали когда-то:

И напрасно себя
предлагает к утру — заря.
И напрасно по радио
рады куранты — бить.
Эта ночь без тебя.
Эта ночь, убитая — зря.
Это время,
которого мне — не возвратить...
...................................................
Я сижу на скамейке.
Бульвар мне глядит в глаза.
Мне сочувствуют кроны
осин, тополей и лип.
Ах, они понимают,
что мне без тебя — нельзя,
и наивно считают,
что я навсегда — погиб.
Но ведь это неправда?
Скорее — скажи, что нет!
Что сегодня же снова
вернётся — позавчера?!
И что стрелки часов
не плетутся за нами вслед,
а едва поспевают
за вензелями пера?!..
Я встаю со скамьи
и — с бульвара — направо, в Арбат...
Эта краткая улица —
10 минут пути.
А потом — чёрный кофе сварить
и собраться спать.
И не спать всю ночь.
И заснуть не раньше пяти!

1968

 

Не по летам уж…

 

Это не по летам, другое не по летам... — Чепуха!
Хоть и старый я хрен, но от жизни не прячусь в испуге.
И того гляди, не знаком с боязнью греха
(кроме страха УК), обращусь к услугам стиха,
если можно считать стихом мои «творческие» потуги.

Прошепчу — верлибром, рифмованно ли, бело́
не на фене волков — я заметьте, по крови тоже
из породы другой. Но я выпью, коли взбрело
в ум, как тот, кому за флажки рвануть повезло.
Волки, не волки — все воли хотим, в чём похожи.

Мне ничего не страшно, и что́ разводить балаган.
Я же ещё вовсю огого, см. выше, вторую строчку.
Музу мою узнаю́ по ритмике, по шагам.
Крепок, бодр и могуч, как Гёте Вольфга́нг Иоганн,
но вложен в иную — свою — телесную оболочку.

Так что всё хорошо, так сказать, уверяю вас.
Даже мокрый октябрь почему-то смотрится маем.
Погрустим, конечно, но только давай не сейчас —
некогда! И пока светло и не барахлит матчасть —
нам всё ещё по летам. И мы ещё полетаем.

 2008

 

* * *

Вблизи вонючего бомжа безлюдная окрестность.
Вот так и смерть: лежи один и ожидай конца.
Кого склоняют в падежах, кто, увлечён невестой,
ей поверяет марки вин и проб внутри кольца.
Кто сочиняет мадригал, кто кисточкой навскидку
ваяет за шедевром, ше-девральную муру,
кто жизнь последнюю отдал любимому напитку,
мол, так ли, как-нибудь ещё, а всё равно умру.
И очень мало кто – как я – осанну бы бомжу пел
и именительный падеж на палке поднимал.
Мне не свербит небытия ж-поподобный жупел.
Я не воплю: «О юность, где ж твой терпкий карнавал!..»
Он – продолжается! Лечу всё перистей и выше.
Мне всё едино: юрта, чум, яранга, дом, вигвам...
Вот, отпаясничав, как мим, я в ближний космос вышел.
Вот рухнул разноцветный мир к моим нагим ногам.
А вот опять в моём метро, поодаль от бомжа, я
сцепляю в стих обрывки строк и, в поисках новизн,
то вызову восторг, то смех, меж буковок блуждая.
А вы всё говорили: смерть. А это снова – жизнь!

04-15.02.2011

 

 Страница Александра Иосифовича Воловика на сайте Поэзия.ру https://poezia.ru/authors/volovik