Г.Б.

Так устану – что ты к устам
поднесёшь мне однажды зеркальце,
и проржавленный пьедестал
за кумиром на небо сверзится.

Посади меня в чернозём –
лучше так, чем терпеть и мучиться:
отрыдаться разок за всё,
дорогая моя попутчица.

На плечо да на хрупкий стан
не возьмёшь ведь всю силу храма ты,
виноватится ангел сам –
нет поэту охранной грамоты.

Облака керосином жгут,
полыхает бумага писчая –
как же сильно меня там ждут,
что ожогами лишь я жив ещё.