Чехов и кровохаркание

Увидев на нашей странице, посвященной чтению, указание на книгу английского профессора Дональда Рейфилда «Жизнь Антона Чехова» (2010-02-15 12:19:28)
(Книга: Дональд Рейфилд. «Жизнь Антона Чехова». Б. С. Г. – ПРЕСС. 2008.) я не мог не вспомнить эту историю.
Профессор Клуге, глава славянского семинара в университете Тюбингена, у которого я нередко выступал перед студентами, пригласил меня принять участие в конференции, посвященной Чехову, которая будет проходить в ноябре 1994 года в Баденвайлере, курорте, где умер Чехов, и где его имя чтут до сих пор. Это было заманчиво, я согласился и придумал тему для доклада: Чехов и Платон, точнее – Чехов и Эрот в «Пире» Платона. Идея была в том, что большинство чеховских героев как бы ни то, ни сё, они не плохие и не хорошие, как и Эрот у Платона, изображенный в речи Павсания о двух Эротах, происходящих соответствен от двух Афродит, Афродиты Пандемос (народной или пошлой) и Афродиты небесной. Этот первый Эрот «пошл и способен на все, что угодно», или далее у Сократа он «не прекрасен и вовсе не добр». По своей лености я все это как следует не записал, но доклад в Баденвайлере все-таки прочитал. Вообще-то это прекрасное место с реликтовым парком располагает к философствованию сократического свойства. Мой доклад вряд ли был самым экстравагантным.
Мой старый знакомый профессор Накамото Нобуюки из Киото читал доклад «Чехов и буддизм». Возможно, сам доклад оказался достойной иллюстрацией к некоторым практикам буддизма. Мало кого удивит лекция, на которой лектор бодрствует, а в аудитории кто-нибудь засыпает. Но когда лектор, застыв на полуслове, закрывает глаза и клонит голову на кафедру, это заставляет аудиторию внимательно вслушиваться в возникающую тишину. Таков был доклад Накамото, всеми силами сопротивляющегося собственному погружению в состояние самадхи.
Но наибольшее оживление вызвал доклад профессора из Англии : Дональда Рейфилда – «Чехов и кровохарканье». Суть его заключалась в том, что с усилением кровохаркания у Чехова усиливалась и его известная похотливость. Меня, как и иных коллег, тема несколько смущала, но она была скорее заурядной в системе исследований зарубежных славистов. Собственно филологические вопросы давно исчерпаны, остается лишь пристальное внимание к самой личности писателя. При чем к тем чертам, которые собственно не имеют никакого отношения к творчеству. Хотя не надо забывать о фрейдизме и т.д. Но тогда надо забыть об «образе автора» в школе В.В.Виноградова, не принять во внимание высказывание Пушкина, что у поэта «все не так». Но не об этом речь.
В 1982 году немецкий режиссер Вадим Гловна пригласил меня «сыграть роль» в его фильме «Чехов в моей жизни», где я должен был стать партнером Веры Чеховой, внучатой племянницы Михаила Чехова. Это было интересное предложение, я почитал сценарий и сказал Гловне, что я согласен, если мне будет позволено играть не по сценарию, а исходить из собственной отсебятины. Таковое согласие я получил, съемки проходили в Москве, основным содержанием было блуждание Веры Чеховой по местам, так или иначе связанным с именем Чехова. Участие принимали потомки Книпперов, поскольку Книпперы оставались в России, а Чеховы оказались за рубежом. В одной из сцен с Верой, которая снималась в Московском цирке на Цветном, я вспомнил о своих «связях» с судьбой Чехова, а именно – о кровохаркании. Случилось это со мной в 1962 году, но было скорее кратким эпизодом в моей болезни, от которой я в конце концов излечился, но – благодаря которой я оказался с санатории в Крыму, где познакомился с Самуилом Яковлевичем Маршаком, который похвалил мой «талант». Там же в Ялте у меня прошло первое публичное выступление – в Библиотеке имени Чехова. Всю эту историю я поведал Вере Чеховой, заключив такими примерно словами (говорить приходилось по-немецки): Чехов умер от туберкулеза, когда ему было 42 года, мне тоже 42 года и я еще жив, что говорить о том, насколько лучше у нас в России стала медицина и насколько хуже литература…
Фильм показали в посольстве ФРГ, особенно захватывающей была сцена, где я в время пикника в подмосковном лесу падал с березы. Хотел показать оператору, который был женат на внучке Троцкого, как у нас в Сибири катаются на березах. Послом тогда был интеллигентнейший господин Кастль, сообщивший мне, что моя роль здесь одна из лучших. Некоторые немецкие журналисты до сих пор считают, что я актер, который после падения с березы в том фильме стал писать стихи и романы.
И собственно ради чего я вспоминаю все это. После конференции в Баденвайлере всем ее участникам был сделан подарок – поездка в Баден-Баден, где нас пригласили в казино и выдали каждому бесплатные пять фишек. Было это 11 ноября 1994 года. Я даже что-то выиграл. Кто-то решил принять участие в настоящей игре, в их числе и исследователь чеховского кровохаркания. Однако у него не оказалось галстука, а без этого нельзя играть в казино. Галстук профессор Дональд Рейфилд одолжил у меня.
Как принято в голливудских фильмах, а теперь у нас (это, когда герой попадает в тюрьму и наконец выходит: прошло несколько лет…
Прошло несколько лет, во всяком случае два или три, и раздался звонок в моей квартире, жена подошла и весьма удивилась, поскольку какой-то иностранец просил к телефону профессора Куприянова. Профессором она меня не считала.
Оказалось следующее: какой-то профессор из Англии, коллега профессора Дональда Рейфилда ищет со мной встречи, так как он обязан передать мне от профессора – мой галстук.
Мне приятно сознавать, что теперь и книга профессора Дональда Рейфилда о странностях писателя Чехова вышла наконец в нашей стране.

Вячеслав Куприянов, 2012

Сертификат Поэзия.ру: серия 1109 № 92244 от 08.03.2012

0 | 1 | 1852 | 17.11.2024. 15:40:09

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []