Новых лет жизнь не выдала ссуду

* * *
Я, к сожаленью, стал полуседым,
Одолевает на бегу одышка.
Чего меня так тянет к молодым? –
Да потому что я в душе мальчишка.

Стал относиться бережней к строкам,
А также к людям, ставшим дорогими.
Чего меня так тянет к старикам? –
Поскольку мальчик я в сравненье с ними.

Пусть охраняет сны созвездье Пса,
Полет звезды отслеживая каждый.
Чего меня так тянет в небеса? –
Поскольку дух мой к ним взлетит однажды.

Уже дрожат поджилки, как желе,
От мысли, что на свете жить устану.
Чего же тянет так меня к земле? –
Поскольку я однажды ею стану.

Пожалуйста, ответь, Марина, всем:
Чего в извечном мире и подлунном
Меня к тебе влечет сильнее, чем
К земле и небу, старикам и юным?


ПРЕДСМЕРТНАЯ ЗАПИСКА
(вариант)
Нет меня и не будет. Я был.
День рожденья. Тире. Дата смерти.
Не взыщите – я так поступил
В первый раз и в последний, поверьте.

Это мой и удел, и предел.
Новых лет жизнь не выдала ссуду.
Извините, ведь я не хотел.
Слово чести – я больше не буду.


БАСНЯ
Один жираф по кличке Граф
Нарушил где-то правила, но штраф
Платить не пожелал на месте, и тогда
Был привлечен к суду, а для суда
В свидетели привлек ежей,
Ведущих жизнь бомжей,
И те за то, что им жираф копейки дал,
Сказали, дав присягу,
Что правила жираф в том месте соблюдал,
Как, впрочем, и везде без правил он ни шагу…
Ежам поверив, суд замял скандал
И нарушителя, конечно, оправдал.

Мораль: пока народ настолько нищий,
В нем лжесвидетелей за грош найдутся тыщи.


* * *
В лет запутанные сети
Время ловит нас, похоже.
Из всего, что мы на свете
Ощущаем в жизни, все же
Самый худший спазм –
Маразм,
Самый лучший спазм –
Оргазм
И мужской, и дамский.
Что сказал бы здесь Эразм
Роттердамский?


* * *
Ах, девочка моя, скажи, откуда
Тебе, при вздохе распиная блузу,
Два яблочка, два мячика, два чуда
Упали в декольте, как будто в лузу?

Когда снимаешь лифчик по привычке,
Они, уже не сжатые тисками, –
Две выпавших из гнезд соседних птички,
Как с клюковками, с клювами-сосками.

Я устремляюсь к ним без промедленья,
Как соискатель их неутомимый.
Безумствуют мои прикосновенья,
Подобные фрагментам пантомимы.

Но труд подобный сладок, а не тяжек:
Любуясь, как шарами стеклодувы,
Кормить из рук дрожащих этих пташек
И изо рта кормить, целуя клювы.


* * *
Дорогая и проклятая,
Точно зебра и змея,
Жизнь-злодейка полосатая,
Черно-белая моя.

Отличаются бессчетные
Эти полосы-мазки:
Широки чертовски черные,
Больно белые узки.

Ночи тянутся унылые,
Дни безрадостные все.
Задержался что-то, милые,
Я на черной полосе.

Все, чтоб с ней расстаться, сделаю
И тогда, даю зарок,
Полосой отправлюсь белою –
Вдоль нее, не поперек.


* * *
Я выгляжу моложе
Своих годов, и пусть.
Но ты-то знаешь, Боже,
Мой возраст наизусть.

И я твой возраст знаю,
Конечно же, но им
Так не располагаю,
Как ты, Господь, моим.

Без малого остатка
Обоим нам сейчас
Веков за два десятка,
А впереди у нас

С поправкой на беспечность
Осталось на двоих
Твоя, Всевышний, вечность
Плюс горстка лет моих.

Александр Ратнер, 2011

Сертификат Поэзия.ру: серия 1294 № 90868 от 12.12.2011

0 | 3 | 1693 | 18.12.2024. 16:56:29

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []