
Рассвет над свалкой. Крики чаек.
Рукав невидимой реки.
Окрепло утро. День крепчает
и щурится из-под руки.
Замкадье. Кладбище и свалка.
Сакральный путь в один конец.
Направо – въезд для катафалка
и мне ровесник – мой отец.
Он с каждым днём меня моложе;
я завязал, а он не смог;
и ты меня запомни, боже,
сквозь торфяной московский смог.
Без устали, с клеймом стигмата,
рука, от имени Христа,
тисков восхода и заката
вращает рукоять винта.
Мусоровозы и могилы;
как ни кощунственна строка:
здесь отжило, там отслужило;
и Лета – бренная река.
И столько чаек в это лето,
что застилают белый свет;
здесь мой отец глядит с портрета,
и не трезвеет тридцать лет.
И хоть забота – не работа,
я помню, как искал в столе,
но не нашёл другого фото:
где б не был он навеселе.
И я уже стал старше своего отца. Читал и будто бы переживал то,что Вы. Отличные стихи. Спасибо,Александр, за них и за вчерашнее поздравление. Искренне - А.Р.
Ему не скажешь ничего,
Но я столичную открою
И рюмку полную его
Горбушкой чёрного прикрою.
Сложно комментировать такое.
Здравствуйте, Александр.
Правильные стихи.
Замечательные стихи, Саша. Но тяжёлые.
Сильно, как жизнь!
Очень понравилось Ваше стихотворение – открытостью, мужеством и какой-то, неосознанной, может быть, близостью к апостольской заповеди «носите бремена друг друга». Не только то, что хорошо, но и то, что плохо, в связи с любимым человек – все это мое.
В особенности понравилась строфа:
Он с каждым днём меня моложе;
я завязал, а он не смог;
и ты меня запомни, Боже,
сквозь торфяной московский смог.
Коротко, очень точно, и самое главное.
Наверное, Саша, эта временная дельта между точкою их ух ухода и точкою нашего «сегодня» не может не обращать к раздумьям, чем они были для нас, что сумели после себя оставить, насколько мы на них похожи или, наоборот, разнимся, и чем мы сами уже успели заполнить этот временной лаг. Для меня как читателя контрасты начинаются с первой же строки: «рассвет над свалкой» – настолько здесь явственно звучит тема отжившего, бесполезного материала и продолжающейся, обновляющейся жизни. И дальше сопоставления /противопоставления множатся: «кладбище и свалка» – насколько человеческая жизнь – утиль, насколько мы способны наполнить её смыслом для себя и для оставшихся. Закономерно возникает упоминание имени Христа, чья судьба и возраст канонически служат мерой и точкой отсчёта. А далее – тёмные воды Леты и белые чайки, белый свет; контраст чёрного и белого на старых фотоснимках. Долгий летний день, и ещё раз – жизнь, торжествующая над смертью, длящаяся и открытая для того, чтобы, уходя дальше, сделать её более полной – из-за разницы не только в длительности, но и в содержании.
Стих замечательный. Хотя незамечательных стихов я у Вас просто не знаю))) Спасибо.
Потрясающая правда. Сильные стихи.
Геннадий
Грустно, Саша. Но все равно они дороги нам такими, какими были.