Вдоль неразлучницы-полыни, по узким улочкам села
В плену беспомощной гордыни я ожерелья слов несла,
Чтобы кольцом родных запястий и неизбежностью конца
Венчать утраченное счастье с полетом нового птенца

Ладонь на горлышке сосуда и свет, скользящий по стене -
Ухода горестное чудо напомнит ветром обо мне.
Ступеней тающая груда ведет к молчанью родника,
Плеснет кувшин восторг остуды на шаль белее молока

И дань взволнованных капелей падет в ложбину пустоты,
Мы коронованы апрелем, чтоб рисовать его листы,
А если бабочка случайно ресниц коснется на лугу,
Я кружева ее отчаянья в ладонях детства сберегу.