Более древний я

Из книги Э. Горюхиной.

Горный Алтай. Кош-Агач. Пятьдесят километров до Монголии.
Сентябрь 2002 года. Сижу в обшарпанном номере деревянного барака,
называемого гостиницей. Смотрю телевизор.
Говорит президент России: «Возможна война с Грузией».
«Я не хочу воевать с Грузией!» Где я слышала эту фразу?

Вспомнила. Это строчка из реферата Кости,
студента психологического отделения нашего университета.
Костя переживал духовный кризис. Религиозные искания привели его в Грузию.
Он взял академический отпуск и отправился служить в грузинские храмы.
Засел за любимого Юнга и многое понял в тех сложных отношениях,
которые у него возникли при столкновении с тем, что не Я, а Другой, отличный от него.
Летом 1979 года из автомата на проспекте Руставели
я набрала номер и спросила Тенгиза Абуладзе.
До «Покаяния» была еще вечность.
Я сказала ему, что привезла студенческие рефераты о «Мольбе».
Он перебил меня: могу ли я задержаться в Тбилиси до завтра.
Дело в том, что он только что переступил порог дома, вернувшись из Москвы.
Потом он говорил, что звонок показался ему сном, наваждением:
какая-то учительница из Сибири… сочинения о «Мольбе».
Абуладзе считал, что «Мольбу» мало кто видел-
Сто пятьдесят копий на страну.
Так начался дар – моя дружба с Абуладзе.

Апрель 1980 года. Абуладзе в Новосибирске.
Студенты устраивали засады: одни дежурили у гостиницы,
другие – на крыше моего дома.
Дни и ночи превратились в нескончаемые беседы.
Первого мая пошел сильный снег. Я крикнула Тенгизу Евгеньевичу:
«Загадайте! Быстро!»
Он сказал: «Я уже загадал». Речь шла о «Покаянии».
Через несколько лет однажды ночью Абуладзе позвонил и сказал:
«Я снял фильм, как хотел. Все остальное не имеет значения».
Он вспомнил тот первомайский снег…

Уроки Эльдара Шенгелаи в пятом классе. Резо Чхеидзе – в третьем.
Ночные беседы в гостинице, куда ввалились студенты целым курсом.
Дети приходили с родителями. Как это описать? Так что же это было?
Карамзин считал, что философские кружки в 19 веке-
это легкие, которыми дышала русская интеллигенция.
Любое сравнение хромает, и это тоже:
культура Грузии – это наши легкие, которые давали свободу дыхания.
Пространство культуры – это царство подлинной свободы.

Когда случились апрельские события 1989 года,
девятиклассник Миша Юданин вывесил газету в школе: «Танки не пройдут».
Вызвал неподдельный интерес у служб КГБ.
Когда шло обсуждение тбилисских событий на съезде народных депутатов,
Миша отправил телеграмму на имя Эльдара Шенгелая.
Там была строчка: «Ариман разорвет цепи, и Грузия станет свободной».
Связисты всполошились- им привиделся шифр.
Мише пришлось долго объяснять начальнику телеграфа, кто такой Амиран
и как закладывалась крепость в Сурами.


…А наши студенческие поездки в деревню,
Где мы показывали старикам грузинские фильмы!
-Там счас полотно натягавать будут?- спрашивали нас старухи.
Это воспоминания о кино двадцатых годов,
когда между двух берез натягивали простыню.
Баба Саня упорно считала, что фильм «Саженцы»- о любви.
-Он, знаш, че? За саженцами шел? Да шел будто за ними,
А в тайности содярживал свою любовь.
Встренуться с ей желал. А она старичонка-то и забыла совсем.
Вишь, как ножонками болтала? Ну и для чего ему таперича жисть?
Как она его не признала, он сбираться в дорогу зачал. Ну в эту, последнюю…
Все ладно в этой картине: из земли пришли, в землю уйдем.
А яблоня цвететь".

Иногда я брала детскую работу и начинала переписывать своей рукой.
Я и раньше любила такое занятие. Мне казалось, что я тогда имею возможность
приобщиться к пониманию тайной мысли, которая скрывалась за словом.
Нет! Все это должно остаться внутри нас. Духовная жизнь непереводима в слово.
Главное вершится в той части духа, которая непереводима по определению.
Может, одиннадцатилетняя Оля Ситник права:
«Самый надежный способ сохранения культуры – это наши письмена о ней».
И еще, возможно, самое главное:
полнота человеческого бытия в значительной степени определяется
присутствием в человеке голосов других культур.
Как сказал бы философ, других способов понимания мира,
находящихся в диалогических отношениях.

Грузия переживает нелегкий период своего становления.
Может, самое время сказать нам о своей любви?
Как спросит Таня Ткач: что скажет Грузии мое имя?

…Как точно заметил Костя в своем реферате:
«… люди, убежденно воюющие в национальных войнах,
воюют со своей душой. Воюют против «других» в себе".

***
«Грузия по отношению ко мне была «другая», «не моя»,
но не чужая и не враждебная, хотя я и относился к ней с осторожностью
и неким опасением. Terra incognita все-таки.
Со временем удивление и любопытство стали нормой жизни.
Этот стало основанием для любви. Неизбежной, как я понял.
Сам приход случился незаметно.
Вдруг я поймал себя на ощущении борьбы, несогласии с самим собой.
что особенно проявилось тогда, когда я заметил,
что мои поступки и способы реагирования стали уж слишком не похожими
на то, что я знал о себе раньше.
Я заметил в себе то, что я видел раньше на улице у грузин
и о чем был убежден: это другое, мне не присущее, «не моё».
Борьба возникла из-за несогласия быть похожим на «них».
«Я ведь все-таки другой», - думал я.
Однако понимал, что уж если замечаю это за собой,
то борьбу уже проиграл, и поэтому злился на себя.
Через некоторое время я смирился с собой и признал в себе все «грузинское».
Это принесло ощущение родства с Грузией,
но не равного, не братского, а скорее, сыновнего,
так как много еще удивительного и непонятного остается для меня,
как для ребенка во взрослом мире.
В том, «грузинском», мире я еще не повзрослел,
не вырос, не научился говорить…
Я полюбил Грузию, потому что не полюбить ее я не мог.
Воевать с ней я не собирался.
Грузия всколыхнула terra incognita в мой душе и запечатлелась на этой terra
Теперь это не terra incognita. Теперь это Грузия, Сакартвело.
И я - это другой «я». Более древний «Я».
Костя С., студент.

Мариян Шейхова , 2011

Сертификат Поэзия.ру: серия 1349 № 86694 от 19.04.2011

0 | 4 | 2422 | 17.11.2024. 14:34:53

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []