* * *
Черепашки каштанов рассыпались в роще моей,
и моллюски скорлупок осели в мурашные тропы,
и просвистаны ветром пути заповедных зверей
от воды ко звезде, по мифическим пущам укропным.

А посадишь в ладонь эти брызги дождя и луны,
заползающей в панцирь Перуновых тёмных доспехов, –
вот и вся тебе библия вечно-зелёной сосны
и языческий ужас крещёного молнией смеха.

И ничуть не желая остаться в душе без легенд,
и ничуть не устав одиночеству противоречить,
ты впускаешь в себя их, и глубже волнения нет,
чем дорога от камня до первой осознанной речи.

Потому что когда-то наступят потоп и «потом»,
но просвистанный светом – всеобщей печали не тронет,
и в разверзнутых хлябях найдёт сбережённый затон,
и к созданьям Господним по-братски протянет ладони.