Морис Роллина Исцелённое сердце и др., 74-78-е.

Морис Роллина Ложь, 74-е.
(Перевод с французского).

Уверовав в мои любовь и обожанье,
она передо мной сняла весь свой наряд
и чистой красотой заворожила взгляд,
как облако в лучах закатного сиянья.

Её безумный жест - смелей любых бравад -
был ясен для меня как честное признанье.
Я понимал её мечтанья и желанья
и никакой секрет не ставил мне преград.

Пленён и упоён тем зрелищем красивым,
я чувствовал себя бессовестным и лживым.
Я страстью был тогда не этою смущён.

Как "Отче наш" ханжа прошепчет, не вникая,
я путал про себя звучанье двух имён.
Мне в наготе её представилась другая.


Maurice Rollinat Le Mensonge, 74-e.

Croyant que je l’aimais avec idolatrie,
Elle avait depouille tout ce qui la couvrait :
Comme un soleil couchant, la Pudeur colorait
Le nuage laiteux dont elle etait petrie.

Et tandis que son geste affole m’implorait
Et que ses yeux profonds mouillaient leur songerie,
La Verite mettait sur sa bouche fleurie
Le soupirant aveu de son desir secret.

Mais mon hypocrisie ardemment calculee
Mentait par tout mon etre a cette Immaculee :
Car, evoquant alors un vertige ancien,

De l’air d’un faux devot qui dit sa patenotre,
Je ralais un prenom qui n’йtait pas le sien
Et dans sa nudite j’en incarnais une autre.


Морис Роллина Призрачные тени, 75-е.
(Перевод с французского).

Стихотворение посвящено Эдмону Арокуру*.

Красноречивей губ вещающие длани -
как розовый янтарь, как перья, легче ткани;
заманчивей, чем синий взор.
Ах, ручки-коготки ! То пышечки, то щепки -
орудия любви: пинцетики-зацепки,
чтоб бросить плоть мою в костёр.

О ножки, что летят бесшумнее зефира,
оставив позади волнение эфира,
и сеющие всюду страсть !
Повязка на чулке - с серебряной застёжкой -
чарующий венец над образцовой ножкой,
зовущий к ней припасть.

О перси - в виде груш, роскошные, как в сказке, -
Монбланы, чтоб паслись там нежности и ласки !
О волосы - игра теней !
О лоно, где звучит поэма долгих оргий !
О мрамор бёдер ! Там... свились мои восторги,
как кольца резвых змей.

О тени ! Вы всегда со мною без отказа
в любой блаженный миг елейного экстаза
и праздника моей мечты.
Возникнув в облаках цветистого муслина,
вы строитесь вокруг в манящие картины,
благоухая, как цветы.


Maurice Rollinat Ombres visiteuses, 75-e.

A Edmond Haraucourt*.

O mains d’ambre rose, mains de plume et d’ouate
Ou tremble autant d’esprit que sur la levre moite,
Et de reve que dans l’oeil bleu !
O mignonnettes mains, menottes a fossettes
Qui servent а l’amour de petites pincettes
Pour tisonner ma chair en feu ;

O petits pieds qui vont comme le zephyr passe,
En laissant derriere eux le frisson de la grace
Et le sillage du desir ;
O jarretiere noire a la boucle argentee,
Diademe lascif d’une jambe sculptee
Pour les etreintes du plaisir ;

O seins, poires de chair, dures et savoureuses,
Monts blancs ou vont brouter mes caresses fievreuses,
Cheveux d’or auxquels je me pends ;
Ventre pale oщ je lis un poeme de spasmes,
Cuisse de marbre ardent ou mes enthousiasmes
S’enroulent comme des serpents :

C’est vous que je revois, ombres voluptueuses,
Dans mes instants benis d’extases onctueuses
Et de reves epanouis ;
Emergeant du brouillard nacre des mousselines,
Vous flottez devant moi, parlantes et calines,
Pleines de parfums inouis !

Справка.
*Эдмон Арокур. О нём можно узнать из справки к стихотворению М.Роллина "Дух преступности". (Стихотворение № 2 в той же книге "Неврозы").

Морис Роллина Зверушка, 76-е.
(Перевод с французского).

В мужчинах - что-то от мышей,
а в женщинах - все свойства кошек.
Глупцу не разглядеть когтей
вокруг вельветовых ладошек.

Обласканный чудак готов
пить с киской радость, как наркотик,
не замечая злых зубов,
которыми заполнен ротик.

Вот истина, чтоб знали впредь !
Поверьте знатоку-поэту,
что можно только озвереть,
к себе приблизив кошку эту.

Лишь подозренье - в тот же час
придёт столь жуткое страданье,
что лучше б ад похитил нас,
с погибелью без упованья.

Аспазия повторена
у женщин в каждой их привычке.
Любая скажет, как она:
"Моя любовь - вольнее птички !

Рутина жизни мне невпрок.
Моим страстям не нужен стражник.
Цветок меняю на цветок
и пью в полёте мёд, как бражник.

Когда мне нравится герой,
день-два проходят в сладкой страсти,
но только явится второй,
так первый гаже злой напасти.

Природный мой актёрский дар
разительно разнообразен.
Богат источник слёз и чар
и при капризах - безотказен.

В моём запасе образцы
уловок, хитростей, повадок,
берущих сразу под уздцы
всех, кто до женской ласки падок". -

- В моём сознанье женский род
магичен, мил, но с нами розен,
не любит горя и забот,
а сердцем сух, душой - морозен.


Maurice Rollinat La Bete, 76-e.

En amour, l’homme est la souris
Pour qui toute femme est la chatte.
Le sot ne voit pas l’ongle gris
Sous le doux velours de la patte.

Il pompe, le pauvre imprudent,
La chere moiteur qui l’arrose,
Sans songer qu’une horrible dent
Est derriere la langue rose.

Je vous le dis en verite,
Savant, philosophe, poete :
On s’emplit d’animalite
En se frottant a cette bete.

La femme sur qui les soupcons
Aiguisent leur apre souffrance,
N’est qu’un abime de frissons
Ou s’engloutit notre esperance.

Depuis l’orteil jusqu’aux cheveux,
Toute femme est une Aspasie,
Disant : « Moi, l’amour que je veux,
C’est un amour de fantaisie.

« J’ai toujours un nouveau desir
Dans mes veilles et dans mes sommes ;
Je suis la mouche du plaisir
Papillonnant d’hommes en hommes ;

« Le male que j’ai convoite,
Je l’aime, jusqu’a concurrence
D’une ou deux nuits de volupte,
Et puis mon amour devient rance.

« J’ai dans le crane un reservoir
De larmes, filles du caprice ;
Pour bien manier le mouchoir,
Je n’ai pas besoin d’etre actrice.

« Ma poitrine est un arsenal
Ou pendent cris, soupirs et plaintes,
Si bien doubles d’art infernal,
Qu’on s’englue a mes douleurs feintes. »

— Ainsi le sexe feminin
Se dessine dans ma pensee :
Magique, doucereux, benin,
Le coeur sec et l’ame glacee.


Морис Роллина Банка, 77-е.
(Перевод с французского).

Зевнула банка и блестит.
На спину мне так ловко села,
что глаз за ней не уследит.
Головка плотно въелась в тело,
всосавшись, кожу кровянит.

Дымок, и спиртом в нос разит.
Тепло мне кожу разогрело,
потом и вовсе иссушит.
Ах, что за банка !

Чуть что, и разум истребит.
Сосанье и его задело.
Смерть проще обставляет дело,
сжирая плоть, когда сгноит.
У банки тот же аппетит.
Ах, что за банка !


Maurice Rollinat La Ventouse, 77-e.

La Ventouse baille et sourit,
Toujours neuve et toujours masquee
Pour notre oeil fou, sage ou contrit ;
Corolle aspireuse, et braquee
Sur notre sang qui la fleurit.

Elle nous tente et nous fletrit
De son haleine acre et musquee,
Puis, bientot, elle nous tarit,
La Ventouse,

Jusqu’au fin fond de notre esprit
Sa succion est pratiquee :
La Mort, beaucoup moins compliquee,
Mange nos corps qu’elle pourrit ;
Mais c’est tout l’homme qui nourrit
La Ventouse !


Морис Роллина Книга стихов "Неврозы". Раздел "Les Refuges" - "Пристанища".

Исцелённое сердце, 78-е.
Королевская песня.
(Перевод с французского).

Волшебница досталась мне в награду,
дивит меня рассудком и красой.
Жена и муза - драгоценней клада.
Стыдливая, с каштановой косой,
сбегающей до пяток за плечами,
стройна, легка и с нежными глазами.
Мне был привычен траур горьких дней,
но нынче милый голос - всё слышней.
Она теперь дороже мне, чем святцы.
Я просто оживаю рядом с ней.
Все раны сердца стали рубцеваться.

Задумалась... Не отрываю взгляда.
Рот детский, но смешинки - никакой,
и в ласковости - странная привада.
В глубоком взоре - мягкость и покой.
С приятными, но бледными щеками.
Ей часто грустно в оголтелом гаме.
Своя, но будто северных кровей.
Газельи ноги - не сыскать резвей,
а пальцам - впору музыкой заняться.
Я - пьян любовью к ней, хоть всех трезвей.
Все раны сердца стали рубцеваться.

Теперь в моей душе царит отрада.
Я распрощался с пошлостью пустой.
Моя душа свершает галопады,
не знаясь больше с мелкой суетой.
В дворце уже спокойней, будто в храме.
Я стал позабывать о прежней драме.
Я - не певец отвергнутых страстей,
дрожащий в страхе в чащах без путей.
Привык любовным зельем опьяняться,
благословляя вкус моих питей.
Все раны сердца стали рубцеваться.

Увы ! Судьба подводит, где не надо,
но я лишь усмехаюсь над судьбой,
ведь с нынешнего дня - долой досада !
Я счастлив от общения с тобой !
Мы связаны любовными сетями.
Теперь надежда неразлучна с нами.
Зазря беда грозится всё лютей -
я больше не боюсь её затей.
Есть щит, с который мне поможет драться.
Он защитит меня от всех смертей.
Все раны сердца стали рубцеваться.

Меня не устрашит ничья бравада.
Пусть Ад грозит. Я вызову на бой
хоть Сатану. И не страшусь засады
и западни. Я выйду из любой.
Мой дух лишь разгорается, как пламя,
и голова заполнена мечтами.
В ней не осталось гаснущих углей.
И небо надо мною - всё светлей.
И я прощу презренного паяца.
Христос прощал - я не буду злей.
Все раны сердца стали рубцеваться.

Посылка.

Амур помог мне стать повеселей,
чтоб песня вышла для тебя милей.
Царица ! Не могу тобой налюбоваться !
Живу счастливей прочих королей.
Все раны сердца стали рубцеваться.


Maurice Rollinat Le Coeur gueri, 78-e.
Chant royal

Celle que j’aime est une enchanteresse
Au front pudique, aux longs cheveux chatains ;
Compagne et soeur, ma muse et ma maitresse,
Elle ravit mes soirs et mes matins.
Svelte beaute, sensitive jolie,
Elle a l’oeil tendre et la taille qui plie ;
Moi, le suiveur des funebres convois,
J’ai fremi d’aise au doux son de sa voix,
Et maintenant que l’amour m’electrise,
Toujours, partout, je l’entends, je la vois ;
Mon pauvre coeur enfin se cicatrise.

Geste pensif et qui vous interesse,
Bouche d’enfant sans rires enfantins,
Etrangetй jusque dans la caresse,
Regards profonds, veloutes et lointains,
Joue inquiete et quelquefois palie
Par la souffrance et la melancolie,
Tete francaise avec un air suedois,
Pied de gazelle, et jolis petits doigts
Par qui toujours la musique est comprise :
Aussi, je l’aime autant que je le dois,
Mon pauvre cSur enfin se cicatrise.

Elle a comble mon esprit d’allegresse,
Purifie mon art et mes instincts,
Et maintenant, mon ame qui progresse
Plane au-dessus des reves libertins.
Je suis calme, je suis chaste ; j’oublie
Ce que je fus ! ma chair est ennoblie ;
Je ne suis plus le poete aux abois
Qui frissonnait d’horreur au fond des bois,
J’aime la nuit, qu’elle soit noire ou grise,
Et, benissant le philtre que je bois,
Mon pauvre coeur enfin se cicatrise.

La destinee, helas ! est bien traitresse,
Mais je souris quand meme a mes destins,
Car, des ce jour, au lieu de ma detresse,
J’ai la saveur des mystiques festins.
Tout a l’amour qui desormais nous lie,
Avec l’espoir je me reconcilie ;
En vain l’ennui me guette en tapinois,
Je ne crains plus cet ennemi sournois :
Le bouclier contre qui tout se brise,
Je l’ai, pour vaincre au milieu des tournois !
Mon pauvre coeur enfin se cicatrise.

Je ne redoute aucun danger, serait-ce
L’Enfer lui-meme ! a mes defis hautains
Satan se tait ! l’embuche qu’il me dresse
Je la decouvre, et marche a pas certains.
Ma volonte germe et se multiplie ;
Les reves bleus dont ma tete est remplie
Chassent au loin mes spleens et mes effrois
Pour me parler du Ciel a qui je crois,
Et je pardonne a ceux que je meprise,
Comme le Christ en mourant sur la croix ;
Mon pauvre coeur enfin se cicatrise.


envoi

A toi ces vers dont l’Amour a fait choix
Tu voudras bien les lire quelquefois ?
Reine aux doux yeux dont mon ame est eprise,
Tu m’as rendu le plus heureux des rois !
Mon pauvre coeur enfin se cicatrise.

Владимир Корман, поэтический перевод, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 82072 от 22.08.2010

0 | 1 | 2521 | 20.04.2024. 17:14:40

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []