Почему на развалинах Ольвии древней
меня к грядущему охватывает нежность?
Быть может оттого,
что девочка тинэйджер,
уставшая, в тени оливы дремлет.
С плеером, конечно же, в ушах.
Конечно же, с мобильным телефоном.
Здесь прошлого искать не разрешат -
но я увижу пирсинг Персефоны,
уснувшей над разрытою могилой,
средь черепков, с охраною голимой –
и Ольвия срифмуется с оливой,
а спящая – с набоковской Лолитой,
и ветер – с хитроумным Одиссеем,
пославшим эсэмэсом донесенье,
а тот – с Одессой,
да, представь, с Одессой!
Почти земляк
Как мир, однако, тесен!