Дождь нехотя сочит за каплей каплю,
не веря сам, что он сейчас пойдёт,
как будто клюв лениво мочит цапля,
вышагивая камышовый брод.

И только хор лягушечий крещендо
приветствует явление его
и требует сурового отмщенья
за лета огневое колдовство.

Тогда грома в симфонию вплетая,
откуда-то из дальних уголков
затопит всё клубящаяся стая
грозы, наставшей до конца веков.

И глыбу неба на пласты расколет,
сочтёт для контрибуции листву,
и, чтоб исчезло навсегда сухое,
погонит змейки струек по стволу
воскреснувших ропочущих каштанов.

И цвет зеленый в пыльный мир вернёт…
И, наконец, от гулкой влаги пьяный,
шатаясь, ветер за город уйдёт…

Всё кончено.
Лишь пузырятся лужи
последним вздохом в них погибших губ.
И ребятню из них зовут на ужин.
И неба голубой уступ!