В древние времена художник один, Чжан Цзэнъюй,
рисовал, говорил: рисуя дракона, не малюй
глаза, ибо глаза - завершающий, решающий штрих,
с нарисованными глазами дракон улетит, и притих
народ, глядя, как наносит последний мазок
художник и дракон в небеса совершает бросок.
- Цветов и птиц не рисуй для меня, все равно
травы увянут, и бабочки улетят заодно;

только воды рисуй, и пускай они не отразят
глубины небес, пускай не вернутся назад...
только горы рисуй, в горах будет эхо блуждать,
эхо мелодии, той, чье предназначение - ждать;
также голос Хань Э, которая пела за риса горсть,
проходя царство Ци, - там никто не остался черств,
и ушла Хань Э, а звуки песен витали в домах...
- только горы рисуй, сделай кистью последний взмах.


***


День идет к закату, а дорога идет к концу,
говорил У Цзясюй незабвенный в эпоху Чунь;
и что хочешь делай, - пой, или, допустим, танцуй,
укротишь ли тоску на чи, или хотя бы на цунь?
но возьми продольную флейту сяо, вдохни
в нее трепет-дрожь, немоту мотылька, который,
когда мы ненадолго случайно оставались одни,
вдруг из солнечного сплетения рвался в горы...

и за ним потянется звук по наклонной ввысь
в облака, за птицами, брызгами водопада,
на мгновенье зависни, на вдох только остановись,
и застынет душа, свободным паденьем объята,
расправит крыло... чтобы все позабыть, тоски
не увидеть конца, так неведом конец пути,
и лишь сянь вздохнет, в иероглиф слетятся мазки,
лишь ветер проникнет в поперечную флейту ди.