Подражания Фёдору Сологубу

Царица дней былых…

Царица дней былых, блистая лалом,
Пришла ко мне из края дальних грёз,
И говорит: «Пока – утешься малым, –
А после – будешь счастливым до слёз».

И вот, презрев покинутое счастье,
И веря в каждый проходящий миг,
Терплю невзгоды, беды, безучастный
Ко всем, кто называются людьми.

Царица мне подносит злую чашу:
«Испей нектар, и будешь счастлив ты».
За нею тени прошлого мне машут
Хоругвями поруганной мечты.

Я поднял чашу, выпил, опьянел я,
К прошедшему стремленье потерял:
Не заблистали ярче ожерелья
Не полыхал на бармах ярче лал…

Царица дней былых ушла в чертоги,
Откуда мир покажется ясней,
Но вход туда мне преградили боги
Стеною дней, прожитых мною дней!

Во тьме миров, погасших и забытых,
Блуждает разум, странный и больной…
Но не вернётся дух к былым событьям,
Покуда я от зелия хмельной.





Итог

С какой неистребимой верой
Смотрел вперёд!
Над суетою жизни серой
Стремил полёт.

Я духом наполнял бокалы
На пире грёз.
Решал я вмиг большой и малый –
Любой вопрос.

Предметам всем и всем явленьям
Я имя дал.
Я в каждое стихотворенье
Вплёл идеал!

Но полог неба приоткрылся,
И я забыл,
Над чем, над чем всю жизнь трудился!
Не стало сил.

Блуждаю тёмною тропою
По чьим-то снам,
А наяву кружусь золою
По серым дням.





Спасение

В дни безумно-огневые
На простор я выхожу.
Там у Господа прошу:
«Мне отдай "цветы живые"!

Боже, милостив, порви
Злые ткани разлученья.
Ты рассей мои мученья
По ветрам былой любви».

Но угрюмы небеса.
Тёмно Божеское Око.
И кругом поют жестоко
Неземные голоса:

«Позабыл ты божий лик
И вкусил отравы страсти.
Ах, не будет больше счастья.
Божий гнев теперь велик!»

…Вижу я: сырой восток,
Зажигается Венера. –
Снова бьётся моя вера
Как спасения исток.





 Романс

Цветёт шампанская печаль
Во глубине твоих очей.
Переливается хрусталь
Твоей души огнём свечей.

Ах, ангел белоснежный мой,
Весь в озарении зеркал,
Прими, прими земной покой,
И ты отыщешь идеал!

…Как магний, бледное лицо,
Гудит сиреневая ночь…
Возьми из рук моих кольцо,
И дьявола, и Бога дочь.





Агония

Я видел, как пьянел закат,
Как расцветали сумерки,
Как небо источило яд,
И будто бы все умерли…

Огни мережили в окне
Трагично, переливчиво.
И сам был будто бы в огне…
Распахнутый, отзывчивый.

Ко мне летели души всех, –
Умерших, отживающих;
И каждой отпускал я грех,
Жалеючи, страдаючи.

Но расцвела одна Звезда,
Холодная, рассветная.
Душа влетела навсегда
В пространство межпланетное.





Горние вершины

Поднимаясь к лазурным высотам,
О прошедшем своём забывал.
Я всегда был не первым, а сотым,
Мне противен людской карнавал.

Наблюдал я снега на вершинах,
Презирая просторы полей,
Потому что в вершинах вершил я
То, чего не свершить на Земле.

Ледники загорались и гасли
В алом пламени горних костров,
И не знал я: прошёл – то ли час ли,
То ли век…

Видя снежный покров,
Забывал о превратностях мира,
Потонувшего в зле и в скорбях,
Где и душно, и сыро, и сиро,
Где возможно прожить, не любя!





Аккорд

Она молчала. Дни прошли.
И сердце приувяло.
Оскалом бешеным вдали
Грядущее кричало.

Бессильный, я стоял среди
Камней былого храма,
И безучастие среды
Мне рисовало драму.

И я бы – к той, да вот она –
Во гробе, неживая…
Когда – фальшивая струна –
Тоска, аж ножевая!

Ты приходи, моя печаль,
Былая, из Былого
И, освещая жизни даль,
Даруй живое слово.





Поклоняясь злу и мраку

Поклоняясь злу и мраку,
Я рассеиваю мрак.
Слепо доверяя знаку,
Проверяю каждый знак.

Знаки в мраке восплывают
Из пространства вещих снов,
Тайны жизни возвещают
И основы всех основ.





 О, тепло моей души…

О, тепло моей души,
Тщетно грёзишь ты о мае!
Музыка лесной глуши
В скорби жизни замолкает.

Тащится уныло тело
По бесчувственным путям,
Приобщённое к скорбям
Волей низменной умело.





От лютого коварства дней…

От лютого коварства дней
Огонь мечты я зажигаю
И, согреваяся под ней,
Опять в тоске изнемогаю!

От злого выдоха времён
Я отгораживаюсь целью,
И, новой целью полонён,
Я забываюсь дни… недели…

Струит сознанье терпкий яд,
И сердце бытия слабеет.
И тлеют цели все подряд.
Огонь мечтаний тоже тлеет.

И, к Горним Высям восходя,
Порабощён тоской земного.
А по земле сырой идя,
Я алчу горнего, иного.





 Рондель

Жасминовой неги твоих лепестков
Коснулось дыхание белых ночей. –
Ты стала сиянием лунных лучей,
Дрожащим от крыльев ночных мотыльков.

Так где же ты, где? – лишь туманный альков
Да трепетный лепет несмелых речей,
И нет аромата твоих лепестков,
Осталось – томление белых ночей.

А утром прольются из туч-облаков,
Сливаясь с потоками горных ключей,
Дожди, и потом обратятся в ручей,

И я среди сонма воскресших цветков
Почувствую запах твоих лепестков!





Витиеватые мысли

Я верил в превосходство результата
Над тем, что обещала мне она –
Какая-то несбыточная дата,
Какая-то далёкая весна…

И, веря в поражение теорий
Под натиском влюблённой тишины,
Доверил многомерному простору
Пылающую боль своей вины.

…А время – от начала до исхода –
Застыло посреди пустых дворов
Молящим ожиданием восхода,
Сиянием забытых мной миров.

Но времени, конечно, маловато,
Чтоб прошлое с теперешним скрестить,
И эта невозможность – как утрата,
Как порванная судеб наших нить.

…Кому-то – непременная удача,
Кому-то – вековечная беда…
Ребёнок почему-то горько плачет,
Когда мерцает тихая звезда.

… Остыло всё! – остыли утра, ночи,
Остыли дни, прошедшие года.

Пространство рассказать о чём-то хочет,
Но небо – молчаливо, как всегда!





Печать

Тяжёлой печатию рока
Отмечены тёмные судьбы.
На всё установлены сроки.
Жестоки безликие судьи.

Тяжёлой печатию рока
Отмечены наши пределы…
Дыханием тёплым востока
Врачуем и душу и тело.

Тяжёлой печатию рока
Пломбируется мирозданье.
Откроет ли тайные знанья
Нам голос витии, пророка?..

Тяжёлой печатию рока
Отмечены чувства и мысли.
Мы ждём озарений, урока –
Победы над тлением жизни.

Но правит событьями Случай,
Сверкает мечами над нами,
И малый предчувствия лучик
Слабеет, поникнув крылами.

И будем бессильны, покуда
Скупая царица Фатальность
Скрывает от нас своё чудо –
Грядущего злую реальность,


Покуда по времени полю
Гуляет дитя её, Случай,
Скрывая от нас свою волю,
Жестокий! Великий! Могучий!





 Как можно быть счастливым в настоящем?..

Как можно быть счастливым в настоящем,
Когда полна печалями Земля?
Доволен жизнью был далёкий пращур, –
Незнание своё благословлял!

Как можем мы – далёкие потомки
Среди бетонных стен покой искать,
Когда просторов нет и нет котомки,
В которой – хлеб да Божья Благодать?





Выткана сетка времён…

Выткана сетка времён
Нитью сплошной тишины.
Древки забытых знамён
В пламени дней сожжены.

Точкой означена высь,
Где возгорится звезда.
Встань на колени, молись,
Чтоб навсегда, навсегда…

Чтоб навсегда – ни во что…
Чтоб навсегда – в никуда…
Нет ничего?
Но зато
Вечная блещет звезда!





Враг мой

Тёмная комната. Ночь. Постель.
Завтра, зевая, проснётся кто-то.
После он станет кряхтеть - свистеть,
И, отогнав от меня дремоту,

Вцепится в сердце тревогой мне
И отпускать целый день не будет,
Всё ожидая, пока темнеть
Станет, тогда он отпустит будто…

Днём, когда выйду из дома я,
Тысячи глаз обстреляют сердце –
Тысячи взглядов убьют меня,
Но приоткрою в леса я дверцу…

Так я спасался от тяжких стрел,
И от людей уходил в чащобы,
Чтобы никто никогда не смел
В мыслях меня умертвить, и чтобы

Тот, кто мне сердце с утра сдавил,
Больше не плёлся за мною следом,
Чтобы остался навек вдали
Иль растворился бы в знойном лете.

Но на меня (и со всех сторон)
Молча смотрело само пространство –
Небом, глазами синиц, ворон,
Соснами, травами… зло, бесстрастно!

Тоже хотело меня прибить.
Тоже!.. Ведь так не бывает, Боже!..
Кто же сподобил такой судьбы,
Что темнота мне всего дороже?!

Вечера ждал я… А спутник мой –
Враг мой – стоял за спиной, смеялся.
Ночь наступала. Пора домой.
Я уходил… а вчера – остался!




Зверь


Холодным лезвием рассвет
.....................................рассёк красу ночную
И кровь по венам облаков в озёра протекла,
И мне подумалось тогда: иную не начну я
Простую жизнь, прозрачнее муранского стекла.

А власть давно прошедшего безжалостно творила
Над будущим, сегодняшним нелепый произвол
С упрямством и кривлянием большого гамадрила,
Которого рассудок мой из страха произвёл.

Как много было бешенства, как много тёмной жути
В глазах его пылающих, в гримасах и рывках!
И так порой казалось мне: он шутит, просто шутит,
Но токи страха бегали по коже на руках.

И солнце пряталось во мгле, и всё не восходило –
Боялось потерять покой в тревожных небесах,
И только луч сжигал туман, как ладан жжёт кадило,
Да плавил грусть сырых чащоб, на тучах написав

Понятные одним лесам светящиеся знаки.
И – лишь запела тишина сиянием небес –
Как тотчас озлоблённый зверь, оскалившись во мраке
Моей души, бежал в леса, до полночи исчез.





Нарисуй мне ясный день..

Нарисуй мне ясный день
Акварельною печалью,
Освети разлуки тень
Чувством –
Как свечой венчальной.

От желания горя,
Не жалея, не тоскуя,
Выпей пламя октября, -
То, что слаще поцелуя.

Обнажённая, войди
В сумрак душного алькова,
С тайным трепетом в груди
Молви: «Я на всё готова!..»

Расцветающая тьма
Розовеющею сказкой
Нам откроет закрома
Страсти, нежности и ласки.





 Упавшая звезда

По мосточкам да по гатям добирался я сюда.
Здесь упала и погасла очень яркая звезда…
Шёл я лесом, шёл болотом, расцветала тишина,
И искрилась, и мерцала ледяная белизна…

Здесь –
Малиновое солнце догорающей зари.
Здесь –
Рожденье обретают молодые январи…

Ярко вспыхивает иней на деревьях кружевных
И гуляет бликом лучик на просторах ледяных…

Синий вечер приближался, истлевали небеса
И под ёлками салютом зажигались чудеса.
Искры снежно-голубые появлялись там и тут,
И плясали, и сплетались, и, казалось мне, поют
Берендеевские чащи погребальную звезде,
Что упала прошлой ночью и рассыпалась везде –
На мерцающие искры, на звенящие мечты,
На последние надежды, да на снежные цветы…

Это – счастие разбилось и пропало навсегда,
Ведь упала и погасла новогодняя звезда!





 Весеннее

Хрустальная чаша рассвета
На Землю весну пролила…
В потоках лучистого света
Блеснули два белых крыла,

И птицею звонкоголосой
На ветку уселся апрель.
Роняя прощальные слёзы,
Пропела, блистая, капель.

Кружа мотыльковой метелью,
Весенние сумерки шли,
И пали туманы под ели –
Дыхание талой земли.

К утру розовеющей дымкой
Дремотный окутался лес;
И день воссиял, как снежинка,
Упавшая с алых небес.

А в полдень ручьистые флейты
Запели на все голоса,
И вскоре румяное лето
Вошло торопливо в леса,

Алексей Борычев, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 1273 № 80441 от 06.06.2010

0 | 1 | 2465 | 22.11.2024. 16:32:29

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []