Две поэзии и две правды. Встреча с Андреем Вознесенским

Как-то поздно ночью, августовским послепутчевским вечером 1991 года, у меня зазвонил телефон. Послышался, с извинениями, голос популярной телерадиоведущей. Она сказала, что поэт Андрей Вознесенский написал новые стихи и попросил её найти композитора, который смог бы за ночь сочинить на эти стихи песню. Вот она и подумала обо мне. Сказать что я был сильно удивлён - ничего не сказать. Я был, можно сказать, ошарашен и озадачен таким предложением. Я не понимал, почему Вознесенский, который был в ту пору гениальным чтецом, не мог просто прочесть эти стихи без музыки. Я не мог понять, почему я вдруг оказался в одном ряду с такими композиторами, как Раймонд Паулс и Алексей Рыбников, с которыми успешно сотрудничал в то время Андрей Вознесенский. Конечно, многое объясняла срочность заказа (возможно, мэтры просто дружно отказались сочинять с такой скоростью?), и всё же...

"А что это за стихи?" - поинтересовался я, чтобы выиграть хоть немного времени на размышления. Татьяна прочла мне стихи, и я понял, почему они срочно нуждались в музыке. Стихи были белыми. Врезалась в память строчка о трёх парнях, погибших в тот августовский день: "Лежат под трёхцветным небом"... В общем, в итоге писать заказуху ради того, чтобы на следующий день исполнить её перед ревущей многотысячной толпой, я отказался. Зато переадресовал просьбу Андрея Андреевича своему приятелю, который, как я и предполагал, с удовольствием её выполнил. К счастью для мира, в нём есть более тщеславные люди, чем я. Неожиданная цепочка происшествий привела к тому, что на следующий день мы сидели с Андреем Вознесенским в одной машине и разговаривали о поэзии, оказавшись рядом на заднем сиденье. Я рассказал ему об опытах перевода своих рифмованных стихов на английский язык.
- И ты, конечно же, переводил верлибром? - поинтересовался Вознесенский.
- Напротив, я перевёл всё в рифму, а некоторые стихи - почти дословно!
- Ну и напрасно! Надо переводить на английский как можно ближе к тексту и не в рифму. У них рифма - это отстой. Они рифмуют только песенные тексты. А вся серьёзная поэзия - нерифмованная.
Я попытался было возразить, что, действительно, стихи Вознесенского, основанные на густой метафоричности, мало что теряли от нерифмованного перевода, но как быть со стихами, чья сильная сторона - музыкальность речи? Но Андрей Андреевич был настолько непоколебимо уверен в своей правоте, что спорить мне не захотелось. Силившийся прослыть авангардистом Вознесенский ни за какие коврижки не хотел превращаться в "отстой", пусть даже и в "экспортном" варианте.

Надо сказать, что отсутствие "цветного" зрения - вообще очень прискорбная черта у поколения, именуемого "шестидесятниками". Я не знаю, в чем тут причина. То ли это результат вмешательства на генном уровне советской системы воспитания, то ли Хрущёв прошёлся бульдозером по мозгам лучших людей того времени... В итоге получилось вот что: цветное зрение шестидесятники заменили чёрно-белым, а чёрно-белое ещё зачем-то разделили на чёрное и белое. И в ситуациях, где было два белых начала, или два чёрных, у них элементарно начинало сносить крышу.

Очевидно было, что поэзию можно классифицировать именно по её "реакции на переводимость". Есть поэзия как феномен языка. И есть поэзия как феномен нестандартного мышления, нешаблонного, нетривиального вИдения поэта. Недавно мне прислали русские стихи болгарской поэтессы Магдалены Манчевой, и вдруг я понял, что поэзию второго типа (непохожего на других людей видения мира) не убить ни корявым языком, ни плохим переводом, - она, даже не доведённая до ума, продолжает быть интересной. Она была бы столь же любопытной, если бы то, что написано словами, нарисовали, сфотографировали, сняли об этом фильм и т.п.

ДЕТЕКТИВ НА ОСТАНОВКЕ

Стою на остановке.
Как бы жду автобуса.
Гляжу.
Навстречу везут
тела человеческие.
Ужасно и страшно глядет из под бров
как подаются ноги и руки из мешков.
Я сейчас зареву!
Я сейчас взорвусь от возмущения!
Я сейчас запишу номер машины!
Машина не спешит.
Проходит мимо.
И я гляжу навстречу.
Своими глазами увидела! О-ох!
Что эти манекены в мешках без голов.

ГРОХОТАНИЕ

На небе играют казачок!
Топает, топает сапожок.
Набивает.
Левый, левый, левый…
Эх вы!
Небо дерзает.
А у нас от этого, бывает,
сердце от боли стихает.
Верно ли это преданье,
что нужно на небе грохотанье?
И пока гром не грянет,
верно ли это, что свет не станет?

Магдалена Манчева

А мы тут бичуем графоманов за плохие рифмы! Но фикус в том, что ни один поэт, как бы нестандартно ни было его мышление, не может писать стихи только за счёт этого. Иногда и на метафористов снисходит благодать простого языка. Как на того же Вознесенского в знаменитом романсе "Ты меня на рассвете разбудишь..." И наоборот, у Пушкина, например, есть такие строки, которым бы обзавидовался любой современный авангардист: "...иль мне в лоб шлагбаум влепит непроворный инвалид". (!!!) Но это уже - тема для отдельного разговора.


14.03.10

Александр Карпенко, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 791 № 78277 от 14.03.2010

0 | 3 | 2225 | 23.12.2024. 20:10:00

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []