И все-таки я смутно помню,
О том, как начиналась жизнь…
О тишине трех гулких комнат,
О том, как падали ножи
На кухне на пол, как соседи
Включали музыку в ночи,
А после в дружеской беседе
Кричали громко: «Не кричи!»
Я помню двор, покрытый пылью,
И красный мячик, и портфель
Того же цвета, руки в мыле,
Ошибку во второй строке
Диктанта, что во тьме маяча,
Меня тревожила сквозь сон.
А после стало все иначе -
Явился революций сонм,
И покатился по дороге
Сметая городской покой.
И граждане – кто руки в ноги,
А кто – недрогнувшей рукой.
Так город милый, приозерный
Скукожился на карте весь...
Но люди снова сеют зерна
На дачах, вырубают лес
Вдоль горизонта, за которым
Остался отшумевший век.
А мы - засели по конторам
За тыщи миль, за сотни рек,
За все, что было и чем били
В награду получив сие
Искусственное изобилье –
«Гламурной» жизни острие.