Дура, блин! Конкурс "Литературный фельетон" /"...по волнам моей памяти..."

Танька влюбилась в десятиклассника по фамилии Гамаюн. Это было – спасайся, кто может! Девятый Б стоял на ушах и вываливал в коридор на переменках, чтобы поржать над горестным Танькиным видом, когда гордый Гамаюн, весь ошлифованный взглядами, проходил мимо Таньки курить в туалет. Ну, как бы, Гамаюн был не в курсе дела, что Танька в него втюрилась.
Правда вид у Таньки был горестный буквально, может, дня два от силы. На третий день она, в меру своего неуемного и буйного характера, стала приставать к Гамаюну, и так, и сяк, обращая на себя его внимание.
- Игорь, - остановила как-то раз Танька Гамаюна на переменке, - я тебе письмо тут написала. Всю ночь сидела. Вот, почитай.
- Давай, чего там, - Гамаюн небрежно взял плотный конвертик из Танькиных рук и стал распечатывать его. Вдруг в конверте что-то защелкало, завибрировало, и на пол из взмокших от ужаса игоревых рук, вывалилась идиотская конструкция из дамской шпильки, натянутой резинки и большой черной блестящей пуговицы. Все это дело Танька самостоятельно соорудила еще до урока, накрутив плотнее пуговицу на резинку и упаковав в конверт, чтобы при вскрытии конверта пуговица начала вращаться и трещать о бумагу.
- Дура, блин! – припечатал Гамаюн под всеобщий взрыв хохота.
- Да ладно, блин! Че ты паришься, Игорь! Я же пошутила, - промяукала Танька, подыхая от смеха.

- Мам, ну че у меня прыщи за такие! – выла Танька в ванной поутру.
- А ты их зеленочкой, Тань, - участливо посоветовал Олежка-первоклассник, - у меня, когда ветрянка была, такие ж были. Потом прошло все.
- Мам, скажи ему! Отвали, чмошник! – орала Танька, - ветеринар фигов!
- Ну, хватит ссориться, в школу опоздаете, - говорила мама, подкрашивая губы перед зеркалом, - Тань, у меня в твоем возрасте тоже были прыщи, однако мне это не мешало быть отличницей, и отец твой как раз в девятом в меня влюбился, помнится.
- Мам, а папа твои прыщи видел? – спросил Олежка, натягивая ранец.
- Ага, папа их зеленочкой мазал с утра до вечера, чтоб на маму другие мальчишки не смотрели, - зло шипела Танька, - мам, я твои лодочки надену, можно?
- Надень, Тань! Вся в прыщах и в лодочках, - сказал отец, складывая утреннюю газету.

- Гляди, Гам, твоя идет, - подтолкнул Игоря Виталик – сосед по парте.
- Ща в лоб!
- Да, ладно, вся школа знает.
Танька подошла ближе и вдруг, поскользнувшись на паркетном полу прямо перед Игорем, влетела в его объятья, выронив портфель.
- Дура, блин! – выдохнул Игорь, на секунду прижавшись к Таньке всем телом.
- Сам дурак! Идиот! – заорала Танька, с силой оттолкнула Игоря и понеслась в класс, выхватив из рук ошалевшего Виталика портфель.

На следующий год, первого сентября, Игорь пришел в школу. Сами ноги привели к восьми утра.
«Чего приперся?» - подумал он.
Танька – длинноногая, с красиво очерченной высокой девичьей грудью, совсем другая Танька – стояла с девчонками и что-то весело им говорила, задорно встряхивая челкой.
- Тань, смотри, твой пришел, - сказала Малинина Оля, увидев Игоря.
Танька обернулась, равнодушно пошарила глазами в пестрой толпе, и, никого не нашарив, спросила:
- Кто мой-то, Оль? Папа, что ли?
- Да, не папа, Игорь твой!
- Какой Игорь?
- Дура, блин! – сплюнул Игорь за ее спиной и, круто развернувшись, пошел к метро.