Лавровый веник

ЛАВРОВЫЙ ВЕНИК

Весь год поэт, щадя рассудок
Друзей, и музы, и родных,
Распугивал домашних уток
Стихи читая среди них.
Страдалицы терзались в луже,
Вняв пению сладкозвучных строф,
Однако склизких берегов
Не покидали. Почему же?
Их тут кормили… Так-то вот
Приспособляется природа.
Меж тем, как пишущий народ
Терзался в протяжении года,
Как закаляемая сталь –
Из жара в холод и обратно –
От нетерпения. Понятно:
Им ожидался фестиваль!
Затосковал, слегка шутя с ним,
И сочинитель этих строк.
И приуныл степенный Тясмин –
Вдали рифмических тревог
И поэтических ристалищ,
Теча меж праздных берегов.
Пегас, крылатый мой товарищ,
Жевал овёс заместо слов.
Под сенью Каменки тенистой,
И вин лишённые, и дев –
Затосковали декабристы,
В тисках тоски забронзовев.
Алабина скучала Валя –
От недостаточности дел.
Всё ожидало фестиваля…
И он над буднями взлетел!
Он воссиял. Взошла, шальная,
Звезда его, кругла лицом.
Унылость будней озаряя
Нетленным Пушкинским кольцом.
Из поэтической округи,
Презрев ублюдочность границ,
Слетались други – только други –
С восторгом перелётных птиц.
В венок роскошнейший сплелись
И задушевность глухомани
И четырех столиц блистанье –
Былых и нынешних столиц.
Лукшт из Москвы приехал рано,
Едва успела в небесах
Посеребренный лик Дианы
Сменить Аврора на часах.
Серьёзный, в меру мрачноватый,
Приехал транспортом своим
Из Киева Сергей Игнатов.
И Таня Аинова с ним.
Чернецкий, непривычно бритый,
Явился с Невских берегов.
И Харьков, стало быть, пиитов
Явил таких, что будь здоров.
Венок лавровый – или веник –
Встряхнул Слепынин. Он, друзья,
Слегка устал – по части денег
Мордатых спонсоров доя.
Как водится, их было мало:
Туга финансовая сеть…
И времени не доставало.
А столько надобно успеть…
Ведь необъятное обширно,
Его объять нам не дано.
И нас общественным аршином
Измерить, право, мудрено.
С лучами первого рассвета,
Без предисловий налегке,
Рванули в Каменку поэты
За перстнем к Тясмину реке.
На брег его чредою ловкой
Они взошли к плечу плечом,
И там с привычною сноровкой –
О диво! – перстень извлечён.
Чернов, приветствуемый нами,
Явился в этот самый миг.
Поэт попутными волами
И дельтапланом нас настиг.
Традиции, как прежде, в силе.
Момент торжественный настал.
Усадьбу вновь мы посетили –
Где Пушкин некогда блистал.
Чайковский вновь с портрета слушал,
Как за роялем, вся светла,
Дитя Чернецкого, Катюша,
Его мелодию вела
С Полиной в очередь. И в гроте
Стихи звучали… Но прочтёте
Вы про подобное в былых
Повествованиях моих.
А мы последовали срочно…
Тут вставим рифму «дирижабль»,
Поскольку дальше будет строчка:
…Как Чацкий, с бала на корабль.
Я был бы вовсе неразумен,
Когда бы в данной молотьбе,
Перемещаясь в город Умань –
Не восклицал бы о тебе.
Галина! Описать нет силы
Очарование твоё,
И чувства те, что ты вселила
В сердца поэтов. И в моё.
Всегда, искрящаяся ярко,
Царица Уманьских Дриад
Звезда Софиевского парка
(Его синоним – Райский Сад).
Софиевка… Явлю дерзанье,
Пристав в пегасьих стременах,
Проречь расцвет и процветанье
Тебе в грядущих временах.
Дерзать по крупному не смею,
Но в те счастливые года
В твои заветные аллеи
Придут другие господа.
Другой реальности изведав,
Они в листве твоих дерев
Сумеют – нынешних поэтов
Услышать дремлющий напев.
Как знать, быть может в те же сроки
И этих немощных стишков
Прошелестят иные строки,
Из придорожных лопушков.
Прошепчут трепетные губы…
Иль протрубят, наоборот,
Чугунно-фановые трубы
Стремительных Летейских вод.
Слепынин безупречен в деле.
Блюдя похвальный интерес,
Он сэкономил на отеле –
Сняв номера по пять-шесть мест.
Но торг с Олегом не уместен…
А впрочем, утренний петух
Встречал нас, бодрствующих, вместе –
В одном каком-то. Или в двух.
Стихи лились, кипели споры,
Переплетались день и ночь…
Мне эти дивные узоры
Изобразить, увы, невмочь.
Там Мастер, например, Евгений
Был вдохновеньем упоён,
Всем раздавая титул «гений»
В великодушии своём.
В стихах и щедрости не мелок,
Он мелочиться не привык.
Гремел, распугивая белок,
Его могущественный рык.
Карпенко пел. Так песнь звучала,
Что дрогнула бы и сейчас
В пространстве замершего зала
Поэтов женственная часть.
Те незабвенные мгновенья
Не унесёт поток времен.
И вообще, по части пенья
Был фестиваль непревзойдён.
Талант – он гранями играет,
В одну не вписываясь роль.
Был сообразно многогранен
Поэт и бард Олег Король.
Струной гитарною Пегаса
С цыганской ловкостью взнуздал
ОгнедышАщий Миша Квасов –
Громкоголос и разудал.
Сережа Лёвин нам наполнил
Сердца лирической волной.
Он гитарист, поэт, полковник –
Сколь много в личности одной.
Зал трепетал, как Сиракузы,
И при обОих… обоИх…
При них присутствовали музы,
Всецело вдохновляя их.
Передохнув, и хорошенько
Воспрянув духом, буду рад
Назвать Оксану Дориченко.
Наш прошлогодний лауреат,
К прискорбью, пела очень мало.
Молчала Ксанина струна.
Но праздник, всё-же, украшала
Своим присутствием она.
У винничан, у Юли с Лёней,
Особый статус налицо:
Без этой пары – обделённей,
Бледнее было бы «Кольцо».
Там ночью Ковальчук Виталий,
Уже освоивший кровать,
Взметался из горизонтали –
Стихи товарищам читать.
Там Клён, поэт из Запорожья,
Мечтал автобусом владеть:
Всех нас возить по бездорожью –
Стихи читать и песни петь.
Так, как мы их читали жарко –
Хоть ночка выдалась свежа –
На пикнике, под сенью парка,
За бутербродом возлежа.
Олег, губа его не дура,
Получше выдумать не мог:
Провозгласил он диктатуру
И всё пустил на самотек.
Меж тем, жюри недоставало.
Желая, чтоб вошли туда
Одни лишь профессионалы –
Олег был твёрд, как никогда.
И до последнего мгновенья
Ребром простаивал вопрос:
Кому питомцев вдохновенья
Жюрить, надолго и всерьёз.
Ответ, однако, озадачил.
Поскольку, что ни говори,
А он, в конце концов, назначил
Просто народное жюри.
Была неординарность хода
Оценена, да только вот
Есть области, где глас народа…
Хотя – такой уж мы народ!
В жюри Осколкова Лариса.
Я не ошибся бы, сказав:
«Не в силах даже кисть Матисса
Отобразить её глаза».
Людмила Марченко вошла
В жюри. Прелестнейших игрушек
И фотографии зверюшек
Она с собою привезла.
Ещё – прелестна и невинна,
Библиотеки лучший цвет –
В жюри присутствовала Инна.
О ней писал уже поэт.
Таран Катрина, теледива.
Идей и прелестей полна,
Вольна, напориста, красива –
В жюри входила и она.
Афонина была, Тамара.
Весь блеск дизайнерских идей
И оформительских затей –
Итог Тамариного дара.
Я не шучу – что юмор плоский? –
Но председателю слегка
Любой завидовал: Гутковский –
Середь такого цветника!
Водителя в жюри не взяли.
Но он не долго был в печали,
И над кроссвордом задремал
На модном слове «криминал».
А, кстати, как бы не прижали
И не устроили разнос
Поэту те, кого в скрижали
Он опрометчиво не внёс…
Друзья, пощады! Прав соперник
(СОбрат, иначе, по ПЕРУ),
Сказавши ёмко так и верно:
«Нас было много на пиру»,
Или на чём-то в этом роде…
Другой добавил, бывши в моде,
Что необъятного – опять! –
Как нынче говорят в народе,
Короче как бы не объять.
И с не резиновым трамваем
Мы помним тезис, господа.
А пряников, как все мы знаем,
На всех не хватит никогда.
Село Казацкое. Усадьба.
И парк, роскошнейший в былом.
Его красоты описать бы
Былого времени пером…
Его тенистые аллеи
Доныне в памяти хранят
Голицыных и Фундуклея,
Других достойнейших ребят…
Баронов Врангелей… Их много.
Там жил, скажу без лишних слов,
Эзоп отеческого слога –
Иван Андреевич Крылов.
Заросший парк прилежно слушал
Сквозь ностальгическую грусть,
Когда Полина и Катюша
Читали басни наизусть.
Стал дым Отечества несладок,
Когда аллеями, тяжка,
Всё в полный приведя упадок,
Прошла стопа большевика.
Во вкусе самой гнусной прозы
Всё потекло – известно как.
Усадьбу барскую колхозы
Раскукарачили в бардак.
Теперь сюда, по большей части,
Мы для того ещё пришли,
Чтоб обратить вниманье власти
На этот уголок земли.
О, милое очарованье
Наивности! Известно всем –
Нацелено её вниманье
В другую сторону совсем...
Однако, не про это речи.
Тут без фанфар и прочих роз
И состоялся нашей встречи
Стремительный апофеоз.
Стихи сии не без изъяна.
Но их собой украсишь ты,
Татьяна, милая Татьяна!
Твои пленительны черты,
Свежо стихи твои звучали,
И лаврам просто повезло:
Они по праву увенчали
Твоё весёлое чело.
Вот так, не много и не мало,
С надеждой устремлённый вдаль –
Достигнул своего финала
Уже и этот фестиваль.
Проходит всё. Прошло и это.
И вот уже в обратный путь
В лихом автобусе поэты
Пустились рысью как-нибудь.
И вновь стихи читали многи,
Как Дельвиг пьяный на пиру:
Качаясь, и расставив ноги –
Зане Отечества дороги
Дурны и по сию пору.
Ну – пору… Лёгкий на помине,
Рельеф поныне их таков.
Как справедливы и поныне
Слова по части дураков.
Но справедливы и другие
Давно известные слова:
Бессильны жлобство и унынье,
Пока поэзия жива.
И перстень, брошенный в Казацком
В заглохший пруд – во всякий год
Всё так же будет извлекаться
Из Тясьминских заветных вод.

Июль 2007

Николай Чернецкий, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 969 № 72874 от 22.09.2009

0 | 1 | 2230 | 17.11.2024. 19:24:49

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []