Бессмертье для него, как заключенье,
И чтобы ощутить себя в миру,
Он дом вводил простым определеньем
И начинал блаженную игру.
Он поуютней замыкал пространство,
Шажками задавая постоянство,
Портьеркой разделяя мрак и свет.
Как дети лепят из песка куличик,
Лепил он за кирпичиком кирпичик
И елочкой выкладывал паркет.

Перегонял отары мягких кресел,
Скликал стада диванов и столов.
На стенках фотографии развесил
И выпустил рояли из чехлов.

Рассаживал столетники в горшках
И на меня смотрел исподтишка.

А я на запах дома, чудный знак,
Брела неудержимо и устало.
Так пахнут "вещи". "Стены" пахнут так.
Обетованно, сладко, залежало...

И я забыла небо, поспешив
На зов пронафталиненных каморок,
В блаженном помрачении решив
Вдруг полюбить и мир, и этот морок,
В котором я не смыслю ни аза.
В котором тесно, горестно, кошмарно.
Который он слепил за полчаса
И жизнью окрестил высокопарно.