Иоанн Дамаскин

Трудно поверить - но это не сказки.
В нашей истории выдумок нет.
Как-то, в уютном и тихом Дамаске,
Жил удивительный, смелый поэт.

Роскошь, приемы... Все чудно и мило!
Можно забыться, можно пропасть,
Если однажды душа вкусила
Славы шальную власть!

Слава и деньги - приятное дело!
Много восторгов, подруг и друзей...
Только однажды ему надоело -
Он утомился от славы своей!

***
Всполохи моря, задумчивость лилий,
Звонкий рассвет, первозданную тьму -
Он в совершенстве ваял без усилий.
Слово легко подчинялось ему.

Но к себе и к словам своим был он суров.
Поглядев на судьбу свою строго,
В самый тихий и сладостный из вечеров
Он решил что-то спеть и для Бога.

Только песня к нему почему-то не шла,
И не мог он понять, почему.
Может, жил он не так? И плохие дела
Не пускают песню к нему?..

Роскошь Дамаска утешит любого.
Только сегодня горюет поэт:
Если нет слов для Создателя слова -
Значит, и смысла в поэзии нет.

***
И потом каждый день, напряжённо, спокойно, сурово,
Находил он привычный ответ:
Если Бог не сияет из каждого слова,
Значит ты никудышный поэт.

***
Вдалеке от богатой столицы,
Схоронясь от побед и обид,
Где гостями лишь звери и птицы,
Монастырь пять столетий стоит.

Пять столетий стоит одиноко...
И смиренной молитвой своей
Озаряют небо Востока
Купола монастырских церквей.

***

Что-то не ладится нынче работа!
Каждый монах как о чуде твердит:
«К Старцу явился влиятельный кто-то,
С именем странным: «пиит».

Красочный мир улыбался вельможе...
Только пришла Благодать!
Жил - не тужил, веселился... И что же?
Хочет монахом стать!»

***

Книги, свеча... Полутемная келья.
Времени будто нет.
«Думаю, отче, что жить не умел я, -
С этого начал поэт, -

Тянет людей к изыскам слога,
Как на цветы саранчу...
А нужно - нужно писать для Бога…
Научи!
Я для Бога писать хочу!»

«Гордость бывает в смиренье одета, -
Старец ответил ему, -
Многие люди ищут света,
Но попадают во тьму.

Буря нужна, чтобы в покое
Черную рясу надеть.
В общем, решенье мое такое:
Будешь безмолвен впредь!

Станешь в молчании жить отныне...
И про стихи забудь!
Путь наш - словно путь зверя в пустыне.
Долгий, безмолвный путь».

***
В тишине и безмолвьи, как старец велел,
Пребывал он, молитву творя.
Удалясь от былых поэтических дел,
Он не тратил времени зря.

Открывал он в молитвослове
Мир сладчайшей, святой тишины.
Причащался Тела и Крови,
Что жертвою Бога даны.

И над книгой сияет лампада,
Возвещая покой небес...
Что ещё человеку надо,
Если век за окном исчез?

***
Был вельможа – стал инок смиренный,
Идущий сквозь ветер дней
С тихим сердцем, что ярче Вселенной,
С робкой верой, что мира сильней.

***

Крестьянин как-то заглянул к монахам.
Нелепый, весь оборванный, смешной.
Заглядывал в глаза с каким-то страхом.
Святым иконам клал поклон земной.

- Я знаю, - молвил, - что возможно это:
Устать от славы, денег, женских ласк...
Мне нужно, братья, повидать поэта,
Что покорил и позабыл Дамаск.

Нашёл поэта он.
Сказал поэту:
- Ты верный, ты великий дал обет.
Удела лучше не было и нету -
Когда молитвой только дух согрет.

Когда душа, в святой тиши безмолвья,
Творцу ревнует, скрывшись от сует...
На краткий миг от праведных трудов я
Дерзну тебя отвлечь, монах-поэт.

Ты знаешь, друг был у меня когда-то...
Хороший друг – такие вот дела!

И детство было – вечно, чисто, свято...
И зрелость наша честною была.

Потом расстались мы.
Семья, работа.
Иная жизнь, другие города.
И всё-таки...
В душе осталось что-то,
О чём не забываешь никогда.

А год назад, с торговым караваном,
Я посетил тот край...
Далёкий.
Мой.
Он, как старик-бродяга в платье рваном,
Лежал в песках – забытый, чуть живой.

И я спросил...
Спросил тогда о друге...
И вот узнал, что дружбы вышел срок...
Что умер он.
А где и как – в округе
Никто и вспомнить толком-то не мог.

Он дома был...
А может, был в дороге -
Устав, на землю повалился вдруг...
Лишь помнили, что петь любил о Боге
И ждал, когда к нему вернётся друг.

Послушай.
Если связан ты обетом –
Прости меня и просьбу позабудь.
А если нет – ты напиши об этом...
Ты напиши об этом
как-нибудь...

***
Рассказ его – не нов, не странен:
Возлюблен смертью мир земной.
Покинул монастырь крестьянин,
Нелепый и смешной.

Стоял монах, смотрел в окно ночное,
Духовным оком проницая тьму,
И в ясном, созидательном покое,
Ответы грезились ему.

Молитвослов в руках рассеяно сжимая,
Внимая пенью маленькой свечи,
Он вглядывался жадно в горечь Рая
И слышал властное: Довольно! Не молчи!

Неправда, что хотел ты петь для Бога,
Ведомый лишь гордынею своей!

Смиряйся, не старайся сделать много -
И пой, как можешь...
Просто...
Для людей...

***

Лики святых.
Полутемная келья.
Старец среди книг.
«Значит, понять его не сумел я», -
Думал печально старик.

Раскрыты книги, мерцают свечи...

«Как родной был он мне, старику.
Полюбил я его с первой встречи...
А теперь на позор обреку.

Монастырь – это стройность устава.
Будь к себе без поблажек строг!
На фантазии нету права!
И как он ослушаться мог?

Что-то пишет целыми днями,
Нарушая мой давний запрет.
Решено: он расстанется с нами.
Здесь безбожникам места нет.

По предательски, бестолково
Ты повёл себя, дерзкий сын!
Будет жестким наставника слово.
Бог со мной - я всегда один.

Что наделал ты, окаянный?!...»

Сном забылся усталый старик...

И в сад красоты несказанной
Перенёсся в единый миг.

Бродит он, невесомый,
Среди цветущих дерев...

И слышит такой знакомый,
Знакомый такой напев...

И девушка в светлом платье
Тогда подошла к нему.

- Послушай... Хочу сказать я,
Что обида твоя ни к чему!

Благодатное слово поэта
Станет светом для многих людей.
Будет вера поэтом воспета -
В простоте и во славе своей.

Ждёт его неземная слава
На его незаметном пути...
Он нарушил букву устава,
Чтобы главное соблюсти.

И длился блаженный миг,
И звёзды по небу плыли...
Прошептал изумлённый старик:
- Богородице Дева... Ты ли?

***
Трудно поверить - но это не сказки.
В нашей истории выдумок нет.
Как-то в уютном и тихом Дамаске
Песню о людях сложил поэт.

Разрешая сомненья, сметая барьеры,
Воскрешая сердца и рабов и царей,
Стала песнь эта словно знамением веры –
В простоте и во славе своей.

В дни побед и в часы неизбежной печали,
В век безбожья, и в век, что к Отцу устремлён -
Эта песнь…
Эти песни во храме сияли –
И пребудут во век - до последних времён.

В полумраке течёт бесконечная Лета,
Наблюдая наш мир с первых дней до седин,
И несёт по столетиям имя поэта –
Преподобный,
Святой Иоанн Дамаскин.

***

А рядом с ним, небытия на грани -
Во Свете и в блаженстве Бытия –
Плескаются в волнах друзья-крестьяне,
Хорошие и добрые друзья.
И редко вспоминается утрата,
Что в монастырь к поэту привела...

«Ты помнишь? Друг был у меня когда-то...
Он снова жив. Такие вот дела».

Дмитрий Якубов, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 1237 № 68060 от 17.02.2009

0 | 1 | 2286 | 20.04.2024. 04:44:04

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []