Вот зимнее солнце крадется по крышам, как рысь,
следы на снегу чернотою теней обозначив,
и вспыхнет пенснишками окон, чтоб квёлая жизнь
встряхнулась, как подслеповатая кляча.


Так низко крадётся, что весь остальной небосвод -
пустой скорлупой, из которой желток вытекает.
И ас не удержит штурвал - такой низкий полёт -
и каждый прохожий себя ощущает Икаром.


Багрово-оранжевый зверь упадёт за рекой,
где лес его встретит, как стадо, щетиной рогатин.
На небе сыпь звёзд, бледных точно повторная корь,
и редких, как пыль на лиловой сутане легата.


Последняя жертва перезимовавшего дня -
окурок, раздавленный мрака бездумной пятою.
Всё - время исчезло!
Но искра живого огня
в нём тайно живёт,
становясь Вифлеемской звездою…