Любе

Пыльца касаний, маков цвет грехов
да россыпь комплиментов - весь улов,
кипенье приворотного отвара
      кровей ли, рыб.
Дремучего желания изгиб
      высокопарный.

Так был ли мальчик? Есть ли что-то вне
простынных путешествий при луне
и робкого, необжитого счастья?
      Вольготна сеть.
Но дело рыбака - в другом: успеть,
      хотя б отчасти,

наполнить человеческую ночь
иной водой - да будет так! Помочь
одушевить - взахлёб и наудачу -
      всё то, что нам
отпущено до имени и там,
      в зрачке, маячит.

Вот и ответ. Вернее путь. Верней
смирение для губ. Не лицедей,
не циник словеса те произносит,
      но лишь - чудак,
которому мир узок, а чердак
      снимает осень.

И если откровенность - через край,
как просто молвить: "Втуне пострадай". -
Уж было, милая!.. Играет в прятки
      снег ноября.
В лице напротив видим тень себя -
      и то понятно,

наличной правотой - не пренебречь.
Просеивается рябая речь
любви - сквозь сито звёзд. А на востоке
      уже светло,
и день глядит сквозь зимнее стекло,
      тысячеокий.