Вот и вошла моя Венгрия в Вену,
шприцем тягучим,
покруче, покруче,
это тебе не мадьярская сладость, –
здесь на Излучине,
на перепаде
всё ты получишь
за евроизмену...
Сырость пахнула глубинами братства,
темень cглотнула
стены аббатства.
Тихо, – сказала княгиня-киянка,
я иностранка,
но не испанка.
Что же ты, Андраш,
Андрюша, мой любый,
тут на болоте
станцую я чардаш,
ты же не против?
Убить не прикажешь?
О, как безжалостно требуют губы,
и «сереклек», словно стон,
будто эхо,
там, за Днепром, всем князьям на потеху.
ПОшто за дальнюю эту границу –
как привыкать
и очей не смыкать –
ладушку милую, кралю-девицу
вывезли. Век её нам не сыскать...
Нам? Это нашим проснувшимся внукам?
Как же она
на портрете красна!
Слышишь славянские гукают звуки
мимо извечных метаний науки, –
крест наклонился в поклоне.
Она...