Подвывало, потрескивало в печи.
Колеями в ложбине смерзалась жижа.
И от стынущих, праздных полей грачи
Потянулись к людскому жилью поближе.
Будто стаю неровную бил озноб,
Так летели – отрывисто, угловато…
А когда опускали в могилу гроб –
Из-за облака солнце сползло к закату.
В коченеющих пальцах легко крошась.
Заскорузлая глина казалась тёплой.
Суетился отец. И кривлялся всласть,
Развозя по морщинам хмельные сопли.
Била цепкая дрожь. Холодел висок.
Торговались с могильщиками визгливо.
А грачи всё летели наискосок,
Относимые ветром… Валилась глина.
И с последней лопатою за откос
Солнце скрылось. Отчётливо так и просто.
И закончился день суеты и слёз.
Самый первый из дней моего сиротства.