Ветлы полые сокрушились.
Пруд стал как большая жаба.
Поэт дряхлей любимой
своей террасы, где солнце греет
так сладко, что он плачет.

Крупной рукой слабо
потронет беловики, хочет
звонить редактрисе нахальной.
Но забыл – и засыпает.

Где ты, нынешняя словесность?
Там, где и внучка – на летнем байк-слете.
Время ботает на панк-сленге,
манит «кликни» на порносайте.

Старик «не умирай» шепчет.
Кому? Кто услышит?
Жизнь, как письмо, прочтена, осталось
конверт запечатать. И адрес
«до востебования» он ставит.


2002