Образ жизни этой полночной страсти,
Этой душной, зыбкой, почти порочной, -
Сопряженье линий червонной масти
С чернотой, с червоточинкою восточной.

Он давно меня перенес на берег,
Он привык к кошмару моих истерик,
Хоть и сказано было, что день наш каждый
Вечной засухой станет и вечной жаждой.

...И привык барометр к великой суши...
У кальмаров в желудках не стало туши,
А луна, выкатывая свой зрак,
Голой солью кормит земных зевак.

И вовек не давая закрыться ране,
Ковыляет сердце по гауссиане.
Как русалочка, губы кусая от боли, -
По суше. По терниям. По угольям.

В этом воздухе редком, сухом и горьком
Надышаться хоть кровью, хлынувшей горлом,
Хоть слезами себя опоить допьяна
И увидеть за смертью: идет волна...