Мы, бестелесны и бесплотны,
одним подхвачены порывом,
сошлись в объятьях молчаливых,
отчаянных, бесповоротных.

Ни грана хмеля или страсти,
и головы не закружило,
и кровь текла спокойно в жилах, -
но безоглядным было счастье.

Мы были - ближе не бывали,
без слов открытые друг другу.
А время шло тогда по кругу,
позабывая о начале.

Так были трепетны объятья
и счастье, траченное грустью,
что замирали от предчувствий
о неминуемой утрате.

Но мы пренебрегли тревогой
и возвратились в быт и будни.
А время близилось к полудню,
твой путь - к последнему порогу.

Напрасно в кухне стынет ужин -
мной позабыт, тебе не нужен.
Да в зеркале, за чёрным крепом,
ещё вдвоём, обнявшись крепко.
***
Ты умер средь чужих и в одночасье -
вдруг порвалась преемственная связь.
Ты не дал мне мучительного счастья -
закрыть твои глаза в последний час.

И не было ни в ком тебе опоры,
когда сносило силою во тьму.
Что грезилось тускнеющему взору?
Что мнилось обречённому уму?

Живым тебя я помню, и воочью
представить мёртвым не под силу мне.
И потому - не приходи во сне
и не буди бессонницею ночью.

Ещё не позабыта мной обида -
по нашей общей жизни панихида.
***
Моё дыханье на твоём плече
мешается со снегом и дождями.
И сумрак вечеров, и мрак ночей
стоят непоправимо между нами.

Мне часто снится : руки протяну -
и ты со мной, и больше нет разлуки.
Проснусь и понимаю, что в плену
меня держали неживые руки.

Во сне звучат забытые слова,
из тех, что говорят по возвращеньи,
и кружится седая голова,
и сладко замедляется круженье.

И наяву есть между нами связь
без слов заветных и движений встречных.
Не вижу глаз, но взгляд их, не таясь,
меня объемлет нежностью сердечной.

Делили всё, чем жили, пополам,
как слитые одним теченьем реки,
и потому по сомкнутым губам
читаю об утраченном навеки.

Боль не стихает под моим пером,
не отпускает, держит мёртвой хваткой,
особенно, когда во сне ребром
наткнусь на сиротливую оградку.

В беде тебя о помощи прошу,
а не других - что может быть нелепей?!
За нас двоих и помню, и дышу,
пока сама не превратилась в пепел.