* * *
...когда же стемнеет – выходишь из ночи,
Как будто из притчи, чьё платье короче
Прибывшего роста. Становится просто
Увидеть, что скрыто земной оболочкой:
Становится мир относительной точкой
На линии жизни, а, может быть, даже
Песчинкой косы уходящего пляжа
На плоскости или точнее, вернее
Снежинкой метели, когда, цепенея,
Не знаешь, где низ и возможно любое
Движенье, уже не скольженьем судьбою...
Остался, где ночь – город бега и снега.
Тут больше не встретишь проблемы ночлега
И времени, пищи и цели, призванья
И глупых приманок для соревнованья.
Гражданок и граждан. И их ограждений.
Тут по существу нету ограничений
Ни ночи, ни дню. С матерьяльною притчей
Покончено напрочь, как с многоязычьем:
Мир сжался до точки, открывши просторы,
В которых нелепы о нём разговоры.

Уходим, где всё неприлично короче
Обычной космической крошечной ночи.

XXIII.6