Что у мидии на уме

Блестяще. Наше дело не погибло.

Андерсен! Его детское и одновременно глубокое проникновение в суть предметов и нагромождения абсурда вокруг нас :о)))

Спасибо за радостные минуты, Саша. С теплом, Люда

Начать следить за текущим, что ли?

А то заглянешь изредка в ТОП, ткнешь в стих, и обнаруживаешь, что мог и пропустить.

Саша, искренне одобряю.
Все точно и чеканно - ни прибавить, ни убавить.

Чисто мужские стихи. Никакой демонстрации, всё от мгновения. Здорово! В.Ш.

Вот интересно, почему вы так считаете. Понятно, что Кабанов не такой поэт, чтоб полуфабрикаты выставлять на публику. С другой стороны, заметно, что П.Ру для поэта нечто вроде творческой лаборатории, апробационной среды (чем по сути П.ру и является), где можно раскрыться чуть больше, чем на других площадках.
И вот что получается. Центральный образ схвачен очень правильно, по-кабановски. И даже можно ради этого простить притянутого за уши друида. Тем более, что рифма взята идеально - друиды именно струят. А вот маяки, несомненно, ярче, иначе кто их заметит. Тусклый маяк - это угасание чувств (дырявый носок=быт). Что и хотел сказать поэт в итоге.
И если стихи должны на что-то сподвигать:-) то меня сподвигнуло вспомнить, что там у Овидия, значит, в животе. Учитывая три брака, дом в центре Рима, дачку на Тибре, кучу "понтовых" друзей - трудно представить, что он голодал. А о чем я мог подумать, размышляя об умственных способностях мидий?
Гаспаров пишет, что ссылка Овидия была обусловлена "проступком", а каким именно история умалчивает. Возможно , он оказался свидетелем содомических оргий императора Августа:-) Всего таких мнений 111 в книжке Тибальта. Короче, никак он не голодал. Позволю себе понять "живот" как вообще жизнь. Жил Овидий поэзией, верней - не мог без неё жить. Судьба Овидия - одиночество и ссылка, ему принадлежит слава не только автора "Науки любви", но и "Писем с Понта", где он изливал это одиночество в посланиях друзьям и покаянии перед императором. Я хочу сказать, что для рядового читателя это довольно сложная подводка к изображению одиночества. И даже просторечные "бе-ме" не снижают слишком непростой метафоры.
Такой же, если не большей сложностью, напрягает третье четверостишие. Рефрен - чем дальше в лес, тем больше дров. И попытка каждый раз начинать сначала, переворачивая часы.
Экспрессия окончания - кровяная слеза-стрекоза. Но вот "по плечу" звучит как "по херу", "через плечо не горячо?".

Что у мидии на уме -
у Овидия в животе.

как всегда - суперблеск! И привычные совпадения - я как раз показываю "Бабочек в животе2 в ресторане "Тампопо" -
http://stars.glavred.info/?/articles/2007/04/25/132540-0

Да, всё-таки поразительно, как безгранична вера иных самозваных дидаскалов и проповедников от поэзии в собственную непогрешимость. Воистину священный трепет, наверное, надо испытывать перед собственным величием, чтобы вот так, по-отечески, доводить до сведения изнуряющего, видимо, себя неразрешимыми сомнениями Кабанова по-кабановски правильно ли тот схватил центральный образ. Учитывая снисходительное прощение иных, не по-кабановски выстроенных образов, можно не сомневаться, что теперь автор, идентифицировав самого себя хотя бы в центральном образе, может, наконец, спокойно заснуть. И ведь невдомек им, вознесенным над рядовым читателем избранникам, бросающим понты, насколько это выглядит, мягко говоря, неадекватно. Им ведь, наверное, даже не смешно при этом, они это всё всерьез…

Саня, пока тут некоторые известные учителя образности и чувству слова зачем-то конспектировали тебе в тетрадь выдержки из энциклопедии, читал и смаковал. И, пожалуй, тоже скажу, что почувствовал. Извини, без ссылки на 111 мнений из книжки Тибальта. :) На самом деле, невозможно не ощутить какое-то действительно сумасшедшее, острейшее натяжение тончайшего волоска подлинного чувства, который может разорваться от любого неосторожного прикосновения, который самим этим натяжением будто взывает к росчерку острым по острому. Здесь какой-то неимоверный сгусток чувства, его уплотнение, нарастание, наполнение до предела, до расходования последней песчинки в часах, когда прикасаешься "босым" к "голому", рянящему стеклу песочных часов, неумолимо исчерпывающих время любви. И тогда хочется вскрыть этот набухший сгусток, как вскрывают створки мидии, как овидиевский Пирам вонзает меч в свой живот, когда любовь сопрягается со смертью, а миф становится единственной правдой. Это гибельная полнота чувств, которая всегда так искушает. Оттого и притягателен так маяк-поэт, маяк-друид, рассказывающий, поющий, пульсирующий строфами мифа о такой любви. Мифа, который слишком искусителен, чтобы можно было удержаться от поцелуя, вскрывающего створки губ до темно-красных стрекоз, слетающих на плечи, вскрывающего их, как раковину величайшей тайны, снимающего с этой тайны печать… На самом деле, как мне кажется, если и есть рефрен в этих стихах, то он никак не в «чем дальше в лес, тем больше дров, а как раз в этом неизбывном желании вскрыть печать с запечатанной там тайной, повторяемый через лежащее на «уме мидии» вскрытие створок собственной раковины, пронзенный мечом живот известного мифологического героя, послужившего Овидию сюжетом для одной из частей «Метаморфоз», а Шекспиру для "Ромео и Джульетты" или отворенные поцелуем губы…
А всё это вместе ещё и предчувствие (знание) обреченности этого чувства (песок в часах уже закончился)...

Но перед тем как сказать спасибо, пожалуй, повторюсь. Удивительно всё же, насколько изощернный ум иных избранников, так трогательно беспокоящихся о восприятии изначально ограниченных, с их точки зрения, рядовых читателей, способен исказить и извратить образную суть самого цельного и ясного стихотворения. Запечатленное в стремительных строчках и органично связанных образах чувство, всё это запредельно страстное, гибельное нетерпение любви оказывается может сподвигнуть особо одаренных и особенно тонко чувствующих слово читателей к размышлениям о дырявых носках, бытовых дрязгах, "ломанию дров" с непременно следующими за этим попытками начать всё сначала, которые, конечно, приводят к неизбежному одиночеству через "кровяные слезы". Тому самому одиночеству, которое равновелико, что в жизни у Овидия, что на уме мидии. Такую вот, на самом деле, незамысловатую житейскую мелодраму разыграл тут перед нами тончайший лирик Кабанов. А мы и не заметили, не поняли...

А вот теперь - спасибо Саня!
Превеликое спасибо за стихи.