Полярности

I
Произрастая из добра и зла,
из юных вод и древней, мудрой тверди,
жизнь, как цветок пробьется. Как лоза,
взметнётся вверх, в распахнутые двери,

в лазурь небес, что кровью в ночь сползла,
и в ней несчастьем тьмы устало бредит.
И в этот миг откроются глаза,
заклятьем станут Азы, Буки, Веди…

Мы встретим сон, в нём явь не замечая,
пойдём вперёд, не двигаясь ни чуть…
И, недвижимы, в Даль продолжим путь.

И так всегда – себе всё зло прощая,
мы доброту пытаемся вернуть –
всем существом различия венчаем…

II
Всем существом различия венчаем:
пред алтарём раскаянья и слёз
мы то ли песнь поём, то ль жалко лаем,
лишь на секунды вырвавшись из грёз.

Мы ждём суда, колеблемся у края:
шагнуть? – и всё… и нет ненужных поз.
Но не спешим – и снова правда злая
твердит о том, что верим не всерьёз

в такую смерть… А смерть опять спасла
от страха жить, от страха быть собою
в безумной страсти, названной любовью –

и наступает света полоса…
Но вот вопрос, что в сердце бьется болью:
всегда ль горька и искренна слеза?

III
Всегда ль горька и искренна слеза,
всегда ли мы с собою откровенны
и так чисты, как день и небеса? –
ответ несёт с собою перемены.

Но мы молчим. Нам выгодней плясать
под дудку ту, что хвалит непременно.
Так легче жить, в единое связав
святое с ложью, душу – с телом бренным…

Ах, сколько раз мы глупо промолчали!
Мы безутешны, да... Мы – мотыльки,
вспорхнувшие с карающей руки

и устремившиеся в сказочные дали…
А жизнь одна (светла, как огоньки),
рождённая и в счастье, и в печали.

IV
Рождённая и в счастье, и в печали,
чужая мысль нам кажется своей.
А мы опять, опять стоим в начале –
в начале века, жизни, года, дней.

Ещё вчера мы весело кричали
о том, что нет на свете веселей
конца пути… И ждали у причала,
где все равны, где нет ни королей,

ни бедняков. Но многого сказать
мы не смогли иль просто не успели…
Вот так уйти – мы этого хотели?

Но снова в утре выцвела роса –
мы утвердились в нашем хрупком теле
и в торжестве свершенья ремесла.

V
И в торжестве свершенья ремесла
найдётся смысл, а, может, что-то кроме.
В бессвязном шуме – чьи-то голоса,
свобода мысли – в ограждённой зоне –

и силы всё успеть за полчаса.
И радость жизни – в материнском стоне…
В армаде туч – слезинка, бирюза,
частичка солнца – в крохотном бутоне.

Найдётся всё: вой штиля – в ветре шквальном,
большое – в малом, малое – в большом…
И целый мир – в листке с карандашом…

Так мысль одна закружится летально,
оставленная в теле нагишом
иль брошенная под ноги случайно…

VI
Иль брошенная под ноги случайно
моя река движением ресниц,
безмолвной тенью (в Лете нет звучанья
и нет начала, как и нет границ

вне) или сон, мной понятый буквально… -
что вижу я в мельканьи быстром лиц
и в окруженном светом обручальным
паденьи лёгком быстрокрылых птиц?

Я вижу ночь. В ней кроется гроза.
Сверканье молний, бешеное пламя
рождают букв узор на тонкой ткани

Слепого неба (мне самой под стать)…
И я шепчу безумно яркой грани:
ты много ль правды в мир с собой несла?

VII
Ты много ль правды в мир с собой несла,
немая птица временного счастья?
Ты, тенью снов сознание устлав,
просила жертв улыбкой злобной пасти.

Со мною плачет тонкая ветла,
прощаясь с ветром… Я играю кластер
по нотам туч, вложив в твои уста
любовь и боль, желания и страсти –

и расцветает время розой чайной,
но ненадолго. Я смотрю с тоской –
а до тебя ещё подать рукой…

Я проклинаю выбор мой прощальный –
ведь я ждала не смерть или покой,
а истины и в чудо веры тайной…

VIII
А истины и в чудо веры тайной
я не нашла – я их искала зря
вдали от нас… Обуглена лучами
жестоких солнц, ко мне пришла заря,

не в жаркий зной святой земли песчаной,
а в стужу мне родного января.
Но не одна – с другими палачами,
мне приговор обещанный даря.

Её речей вкусив густой дурман,
упала вниз с прозрачной, шаткой выси.
Со мною вместе – кирпичами мысли…

Я поняла: моя лишь в том вина –
простые вещи, а не мудрость истин
познать спешу, узрев во всём обман.

IX
Познать спешу, узрев во всём обман,
так много букв, так много их значений,
вторые роли отведя словам…
Я далека от штампов чьих-то мнений.

Я погружаюсь в бездну, в сон, в туман,
не жду тепла, прощания, прощенья.
Цветных конфеток полон мой карман,
(моих стихов – для чудищ угощений)…

Но огонёк дрожит от сигареты:
да, я боюсь… Я, как и все, низка.
И, как и всех, гнетёт меня тоска

и жажда славы, золотой монеты…
Да, я боюсь… последнего броска,
но дам надежде смысл искать ответы.

X
Но дам надежде смысл искать ответы,
пусть только это я смогу отдать,
одним тобой хранима и согрета…
Моих сомнений армия ли, рать

не сбережёт любви твоей заветов,
а ты позволишь мне спокойно спать…
Кораблик порван, старая газета
горит в огне, и вместе с нею страсть.

И с ними я сгораю в жаре этом…
Моя любовь, запомнишь ли меня
угасшей в искрах света ли, огня

безумных дней обугленного лета?
А я проснусь в объятьях сентября
не важно где, но веря в это Где-то…

XI
Не важно где, но веря в это Где-то,
я появлюсь, умытая росой,
и улыбнусь траве, берёзам, ветру…
Кем буду я – ромашкой, стрекозой?

С чужим лицом я покажусь рассвету…
Не побегу доверчиво, босой
искать себя и новую планету:
я – тонкий колос, стебелек простой,

и я молчу…И нет на сердце ран,
и сердца нет – его я не просила.
Спасибо, боль, за то, что отпустила!

Но как мне быть – попала я в капкан –
не применить подаренную силу…
О, жизнь моя! Ты – щедрость иль тиран?

XII
О, жизнь моя! Ты – щедрость иль тиран?
Кем ты меня задумала представить?
Я – просто точка, брошена одна
слезою слабой на ладонь из стали…

Ты думаешь, что я щедра, умна,
что я, как ты, могу других оставить?
Ты не права… Угрюмая луна
глядит на мир сквозь радужные ставни

усталых век – в них нужные ответы…
Я отражаюсь в лунном естестве,
прошелестев слепым дождём в листве.

На расстоянии всего лишь только метра
твои глаза… В них чернота и свет:
ты – порожденье связи тьмы и света…

XIII
Ты – порожденье связи тьмы и света…
Ты поглощаешь мощью, кривизной
водоворота… Кружишь в танце ретро
и тянешь властно, тянешь за собой

в искристость па двуличного балета,
где я на сцене предстаю нагой…
А все актёры – дамы и валеты,
простые карты… Вертится глагол

в моих стихах – моя саднит гортань
от этой гонки, реплик неуместных
и откликов губительных и лестных…

Себе твержу, не сдерживая брань:
Молчи, нелепая! И знай же своё место!
Ты – только тень, меж двух различий грань…

XIV
Ты – только тень, меж двух различий грань,
моя любовь, и жизнь, и смерть, и вера –
вы все – одно, лишь двадцать один грамм…
Невелика и так нечётна мера…

Опять смеётся утренняя рань,
опять весна стучится с мартом первым
и мне сулит собою светлый рай…
Какой по счёту? Сорваны барьеры

моих надежд, развеяна зола
стихов и дум, и криков, и молчанья,
что для меня так много означали

тогда, давно… Я бью ребром весла
по глади вод, о вечности мечтая,
произрастая из добра и зла.

XV
Произрастая из добра и зла,
Всем существом различия венчаем…
Всегда ль горька и искренна слеза,
Рождённая и в счастье, и в печали,

И в торжестве свершенья ремесла,
Иль брошенная под ноги случайно?
Ты много ль правды в мир с собой несла,
А истины и в чудо веры тайной? –

Познать спешу, узрев во всём обман…
Но дам надежде смысл искать ответы,
Не важно где, но веря в это Где-то…

О, жизнь моя! Ты – щедрость иль тиран?
Ты – порожденье связи тьмы и света…
Ты – только тень, меж двух различий грань…
12-13.01.2006

Василевская Ольга, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 966 № 47738 от 26.09.2006

0 | 1 | 2237 | 23.04.2024. 16:39:10

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []