если души – дотла,
а в огне – ни спасенья, ни брода,
если жизни – взаймы,
и куда-то несёт по кривой,
и страшны купола
без остатков былой позолоты,
и предвестник зимы -
чёрным вороном над головой…

если вытоптан храм,
и слабы, и убоги пророки,
зеркала бытия
так слепы, несмешны дураки, -
припаду к берегам
павелецкой железной дороги, -
не скорбите друзья,
и не радуйтесь в голос враги…

нам, рождённым в хлеву,
под кровавой звездою, каликам,
во твою иордань –
исцели эту боль, исцели!
в золотую листву
не молитвами сорванным криком,
не оставив следа,
из какой неизвестно земли…

там пречистый твой взгляд
не исполнен печали до срока,
недоступен слезам,
неразменен на мрак за дверьми…
для тебя – листопад,
фрески юга, пастели востока,
и волшебный сезам
для тебя отворю, mon ami…

из песчинок – слова…
я сложу позабытое имя…
в заповедных ключах
студена и обманна вода…
и дубы-волхова
околдуют дарами лесными,
и в осенних ночах
всё висит - не сгорает звезда.

по нездешним лугам
мы пройдём, как усталые боги,
по небесной пыли,
со святыми и просто людьми…
припаду к берегам
павелецкой железной дороги, -
из далёкой дали
ты встречай беглеца, mon ami…

только время снегам,
и деревья - в молчании строгом…
время звёздным кострам,
в чьи дымы навсегда улечу…
на потеху врагам
поклонюсь дуракам и дорогам,
и в заброшенный храм
принесу восковую свечу…