О ВЕЧНОМ (А. ТЕЙТ)

О вечном

The meaning of Life
(Monologue)

Think about it at will: there is that
Which is the commentary; there’s that other,
Which may be called the immaculate
Conception of its essence in itself.
It is necessary to distinguish the weights
Of the two methods lest the first smoother
The second, the second be speechless ( without the first).
I was saying this more briefly the other day
But one must be explicit as well as brief.
When I was a little boy I lived at home
For nine years in that part of Kentucky
Where the mountains fringe the Blue Grass,
The old man shot at one another for luck;
It made me think I was like none of them.
At twelve I was determined to shoot only
For honor; at twenty not to shoot at all;
I know at thirty-three that one must shoot
As often as one gets the rare chance –
In killing there is more than commentary.
One’s sense of the proper decoration alters
But there’s a kind of lust feeds on itself
Unspoken to, unspeaking; subterranean
As a black river full of eyeless fish
Heavy with spawn; with the passion for time
Longer then the arteries of a cave.

Смысл жизни
(монолог)

Ты волен думать: « Это лишь ремарки,
Другое дело - то,
что мы зовём
Так лаконично –
сутью и зерном».
Мне от того ни холодно, ни жарко…
Есть два пути – их нужно различать -
Но ни один не смеет исключать
Другого,
Без первого, увы,
Немого.
Да, толковать их следует короче:
В теснине слов, все мысли – между строчек…
Итак, мальцом, безмозглым и безруким,
До девяти я проживал в Кентукки,
Где бахромой в горах синеют травы,
Для старых пердунов - одна забава:
Стрельба друг в друга. Пнём трухлявым, право,
Итожить жизнь не грела перспектива -
Хотелось жить достойно и красиво,
Поэтому, уже в двенадцать понял:
Не пощажу того, кто честь затронет,
Но в двадцать ствол повесил на крючок.
Лишь в возрасте Христа сей реверанс
Отверг – палил, едва давался шанс;
Убийство – кратко, но красноречиво,
Не из корысти – только страсти для!
О, эта страсть сама себя вскормила,
Черна, необъяснима, как поток,
Слепую рыбу в пасть подземных шхер,
На нерест мчащий, чующий сей срок,
Как четкий пульс артерии пещер.



THE MEANING OF DEATH
An After-Dinner Speech

I rise, gentlemen, it is the pleasant hour.
Darkness falls. The night falls.

Time, fall no more.
Let that be life – time falls no more. The threat
Of time we in our own courage have foresworn.
Let light fall, there shall be eternal light
And all the light shall on our heads be worn

Although at evening clouds infest the sky
Broken at base from which the lemon sun
Pours acid of winter on a useful view –
Four water-towers, two churches and a river:
There are the sights I give in to at night
When the long covers loose the roving eye
To find the horror of the day a shape
Of life: we would have more than living sight.

Past delusions are seen as if it is all
Were yesterday flooded with lemon light,
Vice and virture, hard sacrifice and crime
In the cold vanity of time.

Tomorrow
The landscape will respond to jocund day,
Bright roofs will scintillate with hues of May
And Phoebus’ car, his daily circuit run,
Brings me to the year when, my time begun,
I loitered in the backyard by the alley;
When I was a small boy living at home
The dark came on in summer at eight o’clock
For Little Lord Fauntleroy in a perfect frock
By the alley: mother took him by the ear
To teach of the mixed modes an ancient fear.
Forgive me if I am personal.

Gentlemen, let’s
Forget the past, its related errors, coarseness
Of parents, laxities, unrealities of principle.
Think of tomorrow. Make a firm postulate
Of simplicity in desire and act
Founded on the best hypotheses;
Desire to eat secretly, alone, lest
Ritual corrupt our charity,
Lest darkness fall and time fall
In a long night when learned arteries
Mounting the ice and sum of barbarous time
Shall yield, without essence, perfect accident.

Смысл смерти
(размышления на сытый желудок)


Отрадно, господа, что в этот час
Пред Вами я.
Паденье ночи, тьмы,
Капель паденья лет:
всё – Божья воля;
Да будет жизнь паденьем лет,
не боле!
Чтоб времени боязнь преодолеть -
Да будет свет,
отныне и вовек,
Венцом над нами, посланным извне,
И пусть клубятся тучи в вышине:
Их разъедая,
солнечный лимон,
Подобно кислоте, отбелит веси:
Вот водокачка,
кирха,
вот – река…
Мой рыскающий взгляд, которым я
Пронзаю тьмы таинственный хитон,
Вскрывая ужас прожитого дня,
Вдруг, обретает более, чем свет:
Я вижу всё, как истинный свидетель,
Того «вчера», когда в лимонном свете
В одно соединились вол и жрец,
Переплелись порок и добродетель
В тщеславии холодном прошлых лет;
А «завтра» - днём весёлым озарится,
Где в ярких красках мая всё искрится,
И Феб, свою златую колесницу,
Вдруг, развернёт и, нахлестав коней,
Умчит меня к истокам летних дней,
В аллеи детства,
где резвились мы
Лишь до восьми,
лишь до паденья тьмы…
А в восемь - юный лорд Фаунтлерой
Взят за ухо и водворён домой.
Так прививала мать почтенье к тьме.

Ну, вот - всё о себе, да о себе…

Да, господа,
давайте предадим
Забвению все пробы и ошибки
Сапог испанский садо-домо-строя
И постулаты собственных устоев,
И простоту вовеки утвердим
Своих желаний, помыслов и дел.
И таинством укроем ритуал,
Чтоб он высоких дум не отравлял
Прилюдностью, а был сокрыт и строг,
Пусть тьма падёт и время – ночь наступит,
Обледенев и подводя итог,
Учёные артерии отступят
Пред разномастьем наших мер и вер.

Мы все - глазницы рухнувших пещер.

Трояновский Игорь Дмитриевич, поэтический перевод, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 64 № 45905 от 27.06.2006

0 | 1 | 2194 | 24.04.2024. 02:57:48

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []