Кемер, конец сезона.

Мы с тобою последние в этом городе-призраке.
Предпоследний пропал вчера, я видел: он уходил с сумкою за плечом.
Солнце все ниже, дожди все чаще, кофе все жиже…- верные признаки,
что скоро и наше время настанет. Впрочем, я не о том. Тогда – о чем?

О том, как странно… В детстве я читал сказку Джанни Родари
(помнишь такого? вроде был коммунист…во всяком случае, книжек его в СССР было полно),
там мальчик проснулся: мамы нет, консьержки тоже, троллейбусы стоят пустые…никого на радаре!
Хочешь – заходи в кондитерскую, бери эклеров, наливай вино.

Нет, вино не оттуда. Тебе какого – красного или белого?
Ну и что, что завтрак, а не обед? Правила, запомни, теперь не для нас.
Не плачь, любимая. Не мешай слезы с вином, бедная, бедная, бедная…
Это лучше отдельно. И вино, чур, сейчас.

Все-таки, знаешь, это прикольно: за столом насвинячишь, скатерть испачкаешь, разобьешь тарелку,
уйдешь на пляж, а там уже полотенце на лежаке.
Вернешься к обеду: чисто, белая скатерть, приборы расставлены…welcome!
И никого на радаре – как в «Аленьком (помнишь?) цветке»?

После обеда - в номер. Свежие простыни и полотенца.
Проветрено. Вчерашний песок с паласа высосан. Роза в бутылке. Доллар с трюмо исчез.
В душ по очереди: сначала ты, потом я… Скерцо! Скерцо! Скерцо!
Пока сын не вернулся – скорее! скорее! Yes…

Под окном поливалки. Садовники, как класс, отсутствуют. Солнце в кровати
щекочет плечи и ноздри лучом косым.
Милая, надо вставать, надо вставать, надо вставати,
пока сын не вернулся. А, кстати – где наш сын?

Когда ты его видела? Утром? Он взял свой покоцанный плеер,
сказал: Ма! Па! Я пошел, пока! - и кивнул напослед.
Что ты говоришь, не слышу?.. Он не взял куртку? Но, милая, здесь хоть и ноябрь, но это не север.
Как - не сегодня? Вчера?.. Сколько…сколько прошло…лет?

Заполдень. Солнце почти что упало в горы.
Кто-то невидимый сдал полотенца наши и лежаки затащил под навес.
Милая, милая, ну зачем нам ссориться? На что нам ссоры?
Какая разница – со льдом или без? -

Я уже не простыну…
Слушай, пойдем в поселок!
Надо привезти сувениры маме: рахат-лукум, специи, пару колец.
На ресепшн пусто. На лобовом у «Форда» выклеено «FOR RENT». Наверное, долларов сорок
мы могли сэкономить, если б были ключи… Конечно, конец

сезона, но, согласись, странно: на улице ни долмуша, ни даже завалящегося мопеда.
В кафешках Таркан играет, в тарелках стынет кебаб, а где едоки?
Лавочки нараспашку, внутри вроде бы кто-то ходит… зайдешь, крикнешь: Эй, капитан! – а там никого и нету…
Милая, где мы? Неужели у той реки,

о которой еще греки писали, в которую в детстве писали мы и смеялись: мол, никогда там не будем,
лодочника дразнили, оболтусы… швыряли камушки: на, держи обол, Харитон!
Эй, есть кто-нибудь? Кто-нибудь отзовитесь - люди!
Скворчит яичница... Таркан на кассете... Я опять не о том.

Во всем есть своя прелесть, надо ее лишь отыскать... Прелесть моя, примерить
этот желтый сарафан - не хочешь? Какая сумочка, посмотри!
Не твой цвет? Ерунда! К твоим глазам все идет, можешь мне верить.
Цена? Ну, какая цена в конце сезона? – Только free.

А маме вот это...что такое, не знаю, но возьмем. А вон, качается,
первый живой турок. Накурился кальяна, весь в дыму, из дыма соткан, прозрачный, почти кончается,
говорит: Мустафа. Улыбается. Руку жмет. Лопочет: презент.
Сейчас, переведу... Завтра - финиш. Поселок до весны закрывается.
Холодно. Плюс одиннадцать. Ветер сырой. Нарды. Газета. Абсент.

Какой абсент? - Ракия! Мустафа, до свиданья, за free спасибо.
Пусть апрель наступит быстрее, чем ты истончишься в дым.
Снаружи сумерки. Чуешь: в отеле на ужин готовят рыбу?
Помнишь, раньше был фильм: Легко ль умирать молодым?

Быть?..Пусть - быть. Это все равно - умирать. Как думаешь: мы еще молоды?
Знаешь, я опять не о том. Пока мы ходили, убрали зонты, разобрали пирс, закрыли бар, на стойке уже пыль...
Мы с тобою последние жители этого города,
и нас из него выдавливают, как последнюю каплю из бутыли, запрокинув над головой бутыль.

Вот наш столик: два ножа, две вилки, две салфетки.
Остальные столы в углу, один на другом - пластмассовый холм…
Кушай.
Да, никуда не деться.
Да, опять:
рис, соус, ставрида, мне турецкой горилки, тебе конфетки...
В номере гладкие холодные простыни…
Не хочется спать…
не хочется спать…
не хо
чется
спать

Гулять!

Пирс… То, что от нег осталось.

Шепотом…. наощупь друг к другу…к груди грудью…
два последних деревца на каменном пятачке среди брызг, ветра и тьмы.

Нас завтра уже не будет
уже не будет
уже не будет
уже
не
будет...

Тот мальчик проснулся.
а мы?
а мы?..
а мы…

11.2005.

Андрей Баранов (Gleb Bardodym), 2005

Сертификат Поэзия.ру: серия 418 № 39455 от 19.11.2005

0 | 1 | 2490 | 31.10.2024. 07:23:51

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []