(из Стефана Корчевского)
В детстве очень страшную старуху
я увидел как-то из окна.
Нос крючком, и шрам, ползущий к уху,
родинка под носом, будто муху
выплюнула только что она.
Был июнь. И тополиным пухом,
как лебяжьим, покрывался двор.
Отвернувшись и собравшись с духом,
снова поглядел я на старуху
с подбородком острым, как топор.
Сердце билось. Гулко отдавалось.
Стуком нарушало тишину.
Что за фея, за какую шалость,
с нею так жестоко рассчиталась?
За какую детскую вину?
Почему по жизни, точно платье,
что на ней топорщится горбом,
носит до сих пор она проклятье?
Должен ли ее расколдовать я?
И куда я поскачу потом?
Так Вас никто и не расколдовал.
С. Корчевский знал русский язык так же, как польский. Это и естественно для земляка и, как некоторые считают, последователя Болеслава Лесьмяна. Чей символизм сквозит в этом стихотворении:
Фея- время, которое уродует…
Расколдовать- остановить его ход, чем занимается искусство…
Куда же скакать потом- да все туда же…
А внешность героини скорее из русской классики, знакомой автору в оригинале
Да, верно, бывает внешняя красота превращается временем в уродство. Черты заостряются, пугающе меняются. Но, как часто мы узнаем в старом человека его молодой образ, так же часто, увы, видим в молодом ужасные черты его старости. Корчевский говорил мне об этом. :)
Петр начал так: «Когда-то огольцом
Одну старушку я дразнил ягою,
Кривую, с рябоватеньким лицом,
С какой-то скособоченной ногою» (…)
(…) «Мне чудятся красивые внутри
И лишь не расколдованные люди»
Е.Евтушенко. Северная надбавка.