ШАРМАНКА

Во Франции мчится к концу восемнадцатый век.
Шарманка с картинками громко скрипит, но поёт.
Облеплены грязью колеса карет и телег,
И позднее зимнее солнце устало встает.

Шарманка скрипит о любви в авиньонском дворе.
Крыльцо зеленеет от вечных осенних дождей.
Все окна закрыты – какая любовь в декабре?
Но чадом и духом капустным несет из дверей.

И все-таки воздух прозрачен и чист поутру,
И смутное чувство какое-то бродит в груди.
И думает стряпчий, в накидке спеша по двору,
Что нечто чудесное все-таки ждет впереди.

За нечто чудесное он заплатил головой,
Но позже, чуть позже…
            Декабрьское солнце встает.
Сейчас он шагает вперед по камням мостовой,
И то, что разверзнется вскоре, до времени ждет.


ГЛАЗА В ГЛАЗА

На Гревской площади зима,
И в тающем снегу
В могильной тесноте дома
Глядят в лицо врагу.

О, как сощурены глаза
Их узеньких окон.
Из них не выльется слеза –
Непогрешим закон.

И смотришь ты в лицо времен,
Неодолимых, словно град,
Когда с небес несется он,
Не чувствуя преград.

Глаза веков глядят из бездн,
И в бездну втягивает страх –
Как лихорадка, как болезнь
В изменчивых зрачках.

О, как расширятся они,
Когда ты подойдешь!
Под срезанный твой воротник
Польется зимний дождь:

Сочится мутный небосвод,
Но ты уже не тут
Под краткий счёт, под чёткий счёт
Минут, минут, минут.

1794. ВЕСНА.

Скользят колеса по мосту.
Вздохни – весна! Все просто станет:
Париж в дождях, Эльзас в тумане,
Аррас – в сиреневом цвету.

Прошла трехцветная зима,
И сквозь разорванное знамя
Смотри-ка – пристально за нами
Следит История сама.

А небо мерно сыплет дождь,
И день совсем обыкновенный,
Но время прокусило вену -
И реки крови не уймешь.

Придет отчаянный июль,
С ночной грозой, с разломом неба,
И жизнь запрячется, как небыль,
 В груди от гильотин и пуль.

Но я надежду сохраню -
Лилейно-белое наследство,
А глубже - в сердце, по соседству –
Тоску по праведному дню.

Все длится до каких-то пор.
Ты только верь - затянет рану:
Над Францией плывут туманы
И догорает Термидор.