Она жует, всегда жует,

да вяло шелестит листвой.

Она готовится и ждет,

как станет бабочкой весной. 

Тогда с галантной простотой

начнет витать и трепетать,

и луг нездешней красотой,

порхая, станет ослеплять. 

В благоуханье всех цветов

она вольется, как волна,

и стрекот луговых хитов

заполнит всю ее сполна.

И свет совсем иных отчизн

пронзит под легкость бытия.

Прощай, жирующая жизнь

и в листьях сонная возня! 

Блажен воистину тот час,

способный в небе удержать!

Но это позже, а сейчас

ей нужно жрать и жрать, и жрать.

Так мы, не замечая весь

бедлам, присущий жадным ртам,

себя не видим жрущих здесь,

но грезим бабочками там.

И мы, как гусеницы, ртом 

сей мир стремимся постигать.

Неужто, чтоб порхать потом,

нам нужно жрать и жрать, и жрать?