1.Страсть

мимо двигались столетья

в тесной комнате

на свете

самой тесной

и пустой

время не существовало

и всего нам было мало

океана и кимвала

и волной нас накрывало

с головой

мы выныривали снова

и беспечные

без слова

отступали в неизбежность

глаз и рук

а потом с ума сходили

и гнездо своё зорили

вдруг

ничего о нас не знали

на планете

и в астрале

нас не звали

не искали

вот беда

нас штормило

нас губила

сногсшибательная сила

это просто с нами было

иногда

***

2. Весенние ласки

Наш фонарный столб

по весне так запал на Луну,

неприлично подмигивал ей в вышину,

излучая ночные флюиды на 70 ватт.

Но Луна лишь щурилась:

он  же — тощ, непутёв, тускловат.

А сама-то-сама соблазняла красавца Персейя,

зазывала крутиться того в облаках, будто на каруселях.

Что ж, Луна так сочна!  

Он готов был к дежурной победе.

Только если  об этом  никто не сболтнет дорогой  Андромеде,

от которой   похаживал  к Малой

( не путать — с Большой) Медведице.

Ну, понятно, ведь та — молода

и в постели не ленится.

Если по правде, он и с другими встречался.  Приватно.

Но — а так-то — Персей Андромеду свою обожал.

Не поймите превратно...

А наш столб оказался  раним— встал на цыпочки  да повесился.

Но его из петли извлекла приставная лестница,

и давай ему — рот в рот — делать искусственное дыхание,

упредившее его трагическое потухание.

И чтобы поскорей позабыть злоключения эти,

всё устроила так…и у них появились дети —

вроде, спонтанно,  и совсем не по пьянке.

Старший — Трап с подсветкой,

а потом — Светлячок-стремянка.

А ещё  — низкорослые близнецы-ступеньки.

Э-хе-хе...в общем,  она столбу изменяла маленько.

И при этом врала, изворачивалась, несла околесицу.

Но тому — было до фонаря!

Так любил он свою приставучую лестницу.

Вот они до сих пор и плодятся.

Всё мало им, мало!

От чужой урожайности только Луна взревновала.

А jalousie, поверьте, это такой раздражитель!

И она захандрила...Зачем ей  гулящий звездун-небожитель?

У столба же, поди, и головка  не такая уж тусклая.

Но вот что разглядел он в зазнобе своей?

Вся кривая и узкая!

В общем,  

от этих страданий Луну и перекосило.

Застолбила бы столб фонарный —

сейчас бы в себе носила

надолб,  брус,

танцевальный шест,

либо какую стелу,

и  главой семейства всю жизнь так удобно вертела…

Снизойти, может быть, до  амуров столба-телеграфа?

Как она, был бы жёлт карапуз,

силуэтом  —  похож на  жирафа...

Вот и, злясь на саму себя,  располнела,  а звёзды теперь

к ней — на «Вы» и по отчеству.

Так и состарилась бы  в одиночестве.

Но привалило-же

женское счастье —

прижила... такой ясный  месяц...

Кто отец — не известно,

но сынок жутко похож на Месси.

Лионеля.

Ему бы ещё —

футболку в полоску и бутсы...

Виновата  — весна!

Захмелила всех так, что можно свихнуться,

пока кто-то на землю с небес нежность льёт из большого ковша…

не в капусте ж, ей-богу, искать для себе малыша.

***

3. Синий дол

От наших ног босых взвивалась пыль,

Сквозь перелески и поля вела

Дорога, следом жаркий вечер плыл,

И даль еще была светла.

Густые шорохи поспевшей ржи

Поспешно вторили кузнечикам,

Клубилась даль, рожала миражи

И жгла закатом плечи нам.

В Луках – мой дом, в Сухом – твой дом,

И там судьбу нам, верно, вышили:

По всей рубахе, по краям – крестом

По платью всюду – ришелье.

Нас принимал в объятья синий дол

С речушкой, вьющейся зигзагами,

Шатер раскинул старой ивы ствол,

И мы, черникой лакомясь,

Ложились на зеленый влажный мох,

И тьма сгущалась вслед за выдохом…

И зажигался Млечный путь на вдох,

И замирали мы тайком,

Со всем ночным огромным миром

В одно сливаясь сумашедше…

С рассветом же, сырым и сирым,

Исчез вопрос, где был ответ же.

А сколько будет мальчиков и девочек,

Мы зрели, как в воде,

– в очах.

***

4. Глаза в глаза или slowdown

Мы были с ним отчаянно близки

в объятьях сонных городского гула,

его дыханье мне ожгло виски,

и я тогда в лицо ему взглянула.

Тонуть в его космических глазах

почти не больно было, и невольно

вокруг все люди, звуки, голоса

затихли, и дома, весь город стольный,

и пригород, а после вся земля,

вдруг как-то выпали из поля зрения,

исчезнув вмиг, и только тополя,

весною спиленные, тем не менее,

летели вслед, а может быть их дух

смолистый, липкий, терпкий, томный, близкий…

Когда обратно вынырнула, слух

поймал сначала голос, гулкий, низкий,

потом слова его, вопрос, ко мне?

Я медленно оглядывалась, снова

он что-то говорил, уже в огне

металось сердце, плавилось… Сурово

смотрел он сверху, повторив вопрос,

обдав лицо мое дыханьем жарким,

и в ореоле стриженых волос

он, долгожданный, был судьбы подарком…

Опять я, вскинув взгляд, глаза в глаза,

тонуть уже хотела… Тут он, ловко

чуть потеснив, на ушко мне сказал:

 – Выходите на этой остановке?

 ***

5. Я дышу в твои тёплые руки…

Небосвод синевою прозрачен,

месяц тает белесой ладьёй.

Его путь навсегда обозначен

над тревожно уснувшей землёй.

Сны теряют свои очертанья,

птичьим пением разбужен рассвет.

Все желанья - за гранью сознанья,

все мечты - за пределами лет.

Я дышу в твои тёплые руки,

не хочу подниматься с колен.

Я тебе благодарен за муки

и давно не ищу перемен.

Мне уютен мир наших скитаний,

мир признаний, прощённых обид.

За разлуками - радость свиданий.

Всё однажды пройдёт, отболит…

Только месяц, как прежде белесый,

в предзакатный появится час.

Ночь укроет нас звёздной завесой

от нескромных завистливых глаз.

Мы наполним друг друга любовью,

отогреем друг друга теплом.

И опустятся сны к изголовью,

нас коснувшись незримым крылом.

***

6. В потоке

По прозрачным ступеням неведомым образом шли, невесомы,

вспыхнув вдруг, обжигающим пеплом летели к подножиям

гор высоких, подобных Эльбрусу, и неосторожно,

собирая папирусы душ, устремлялись потом мы

к новой встрече в пространстве безгрешном и зыбком, где плавают птицы,

опираясь на массу тугую крылом восхищённым;

с упоеньем кружились в потоке, незащищенные –

ты и я; в реку времени падали ниц и

там, в иных измерениях, в свет воплощались вне дома,

сбросив шкуры земные, которые люди нам сшили;

умывались небесной водой и соломку себе не стелили –

если вот огнедышащий звёздный ковёр, то зачем нам солома.

Всюду космос гудел монохромно, галактики нас обнимали,

обгоняли пульсары в безмолвии мира звеняще –

первобытный восторг! – да и нет – мы с тобой совпадали

и со скоростью света уносились всё дальше и дальше.

***

7. Прощальное свидание

Ты зажгла ароматные свечи,

задернула  занавески.

Неужели, в последний...

Я уйду из тебя напрямик.

Как ты долго  будешь хранить  мои SMS-ки?..

В небе  звёзды — окурки  

увы догорают,

как наш черновик.

Наша страсть —

будто карта метро с закрытыми станциями,  

или  сломанный лифт...

жми  на кнопки,

кричи — ну, давай, гони!

Пусть несётся вверх/ вниз —  

мы целуемся без гравитации,  

и прощальными ласками

вышиваем  —  «спасибо» и «извини»...

***

8. Что ты хотел?

Что ты хотел от наших тел,

всевластный Боже?

Мы постигали свой предел,

сплетясь на ложе.

Где единенье половин —

мужской и женской,

там исступление любви,

полёт блаженства!

...Раз ты хотел от наших душ

любви небесной,

тогда и рай земной разрушь,

что сам дал здесь нам!

***

9. afar_

Ты мне писал, коряво и несмело, и подарил мультяшного крота. В твоих глазах вся Дáугава синела. А мне тогда казалось - скукота.

Парила школа в воздухе морозном. За ней на иве мёрзла птичья трель. Ты шёл, ко мне склонившись из-за роста, туман в губах клубился чуть быстрей и рисовал, что бабушка из Риги - представьте, тоже Катя, тоже, да.

Во мне сражались слушатель и зритель, под амальгамой тяги и стыда.

И где-то там, чтоб память заутюжить, я вновь, морозя кончик языка, жую конфеты с надписью "Катюша", а ты мусолишь фантики в руках.

***

10. Самый трепетный предмет - обожанье женщины

Самый трепетный предмет - обожанье женщины;

лишь один неверный шаг, слово или взгляд -

и по хрупкому стеклу побежали трещины,

как по тоненькому льду, много лет назад -

ломко...

            как не отпугнуть неосторожно,

как концы с концами увязать;

громко

            говорить о чувствах невозможно,

даже если хочется сказать.

Кто осмелится с душой спорить о влечении,

кто потянется к чужой, близкую любя,

ведь у родственной души есть предназначение,

оттого-то ей в миру плохо без тебя -

в кресле

             можно б жизнью тешиться сердечно,

нежиться беспечно у огня,

если б

        две души не растворились встречно

за непостижимые три дня.

Эту вспышку, этот гром, тайну мироздания -

нам, казалось бы, к чему встречей искушать,

как порог надболевой счастья и страдания,

где не мыслимо любовь дружбой завершать:

либо -

          душу ей доверить - несравнимой,

либо -

           страсти обжигающей бежать,

ибо,

           не обожествляя лик любимой,

невозможно это удержать.

 ***

11. Сколько зим, сколько лет

Сколько зим, сколько лет -

всё своим чередом.

А в окне силуэт -

я с тобой не знаком.

Я тебя не встречал,

не терял, не искал.

Этот странный сюжет

ветер мне нашептал.

В лужах пляшут огни

голубых фонарей.

Мы с тобою одни

в сонном мире теней.

Звёздный купол  - нам кров -

ни друзей, ни врагов

ни упрёков родни,

ни семейных оков.

Целый мир на двоих

незнакомых совсем.

Время истин простых,

незатронутых тем.

Сердце гулко в груди:

 -Погоди, погоди…

У недавно чужих

всё уже впереди.

***

12. Эссе в стихах о любви…

Любви премудрые науки

Мы постигали все от скуки:

Кузнец, прозаик и поэт…

Тот преуспел, а этот нет,

Но равнодушных не бывало.

Итак, за чем же дело стало?

Вздувайте горн и куйте смело,

Поскольку время подоспело:

Опять на конкурс нас зовут,

А всем знакомо это дело,

Охотников немало тут,

Творец, не почитай

за труд…

Вот, тема есть, а содержанье,

Вставляй скорей, не пустословь,

«Два опрокинутых дыханья…»

Чем не свободная любовь?..

Любить не в новь поэту, братцы,

Он с Музою привык трепаться…

……………………………………………………

И я, приняв отнюдь не квас,

Любитель плотно пообедав,

Припомнить, как «любили» шведов

И прочих, кто хотел бы нас…

Копнуть поглубже в самом деле,

то русских многие хотели…

……………………………………………………

Но москали в любое время

любить умели от души

и ежели тебе не в бремя

любви искусство опиши:

ты ж падок был на это дело,

когда душа ещё горела…

А кто-то и сейчас не прочь,

скучать без тела не годится…

как в годы юные точь-в-точь

душа обязана трудиться!..

итак, вперёд, сомненья прочь,

любовь жива и день и ночь!

любви все возрасты покорны

венец стремления людей

она, мечты её бесспорны:

любить и никаких гвоздей!..

а что за это будет с вами

стишок сложив узнайте

сами!..

***

13. Сонет о любви

любовь, любовь… она ещё быть может

в душе моей угасла не совсем,

но пусть она вас больше не тревожит,

я не хочу печалить вас ничем…

зачем перелюбившим знать про это,

как я кого любил и как меня?..

а, впрочем, я не делая секрета,

могу всё описать, пургу гоня

не ожидая вовсе состраданья

у тех, кто тоже у любви в долгу

но те «два опрокинутых дыханья»

я вновь передышать уж не смогу…

да и зачем, ведь вы любили тоже

а что любовь?..  она ещё

быть может…

***

14. Чадра

Я думал, думал - до утра:

Зачем Зухре моей - чадра?

К чему скрывать лик неземной

Под паутиной кружевной?

Курносый носик вдруг поник,

Над парой алых земляник -

Две губки прячут сладкий сок,

Сжимая хрупкий стебелёк.

Там прячет блеск в туманность глаз,

Мерцая, дымчатый топаз.

Сардоникс, яспис, хризолит,

Чарует лунный лазурит?

Зачем от встречных красоту

Скрывать, когда она в цвету?

В куст роз не спрячет соловей -

Своих бюль-бюль; чадра на ней

Уста скрывает, а ведь мог  

Слух услаждать персидский слог.

Как саба нежный ей вдохнёт

Свой поцелуй - в путах тенёт?

Зачем укрыл полночный флёр

Зухры прекрасной звёздный взор.

***

15. Я обводил кистями плечи...

 Я обводил кистями плечи,

ты занавешивала свечи

неумолимой звёздной течи

в своих распахнутых зрачках;

и дикий сад вступал пиано

солёных всхлипов океана,

с ошибки в такте би-монтана,

секстета в трепетных сверчках;

и учащались всплески стонно,

и волны бились аканонно;

над бездной бледный лик иконно

мерцал с закушенной губой

лозою сочным виноградом;

и громы в молниях над садом,

стаккато перед водопадом,

казались богом и судьбой

....................................................

и засыпали в кронах гады,

сверчки и лунные цикады;

тихонько плакали дриады,

а золотые муравьи

склоняли шлемы виновато,

в неловкой близости привата,

где мы, едва начав с разврата,

остановились на любви.

***

16. Катание в морских волнах

В ярких солнечных брызгах,

В белой трепетной пене,

В милых девичьих визгах,

В круглых бликах на теле,

В мерном шуме прибоя,

В томной галечной трели

Море ждет голубое

Нас качать в колыбели.

Оно тихо ластится,

Набегая и схлынув,

Раздвигает границы.

Расстоянья откинув,

То меж пальцев искрится,

Руки жжет, выгнув спину,

То внезапно, как птица,

Встретит бездной вершину.

. . .

 Дрожь пронзив до кончиков ногтей,

С головой накрыв и с ног сбивая,

Кинула в объятья, сжав тесней,

В этом уголке земного рая.

И под взглядом пристальных очей,

Познающих прошлое, былое,

Мы в волне то пламя двух свечей,

То песок прозрачный, дно морское.

Седины назойливую прядь

В серебристый гребень вод вплетая,

Колесо судьбы вращаем вспять,

Незаметно на́ небо взлетая.

Наш полет безумен и незрим,

Над стихией гулкой непокорной

Распластался дикий исполин,

Обуздавший на мгновенье штормы.

***

 17. Мне нравится с тобой не соглашаться

Мне нравится с тобой не соглашаться,

Внимать смятеньям, смешанным с сомненьем,

И в голос неизменно погружаться,

Вдыхая ритм задумчивый, осенний.

Ухабы одолев ненужных прений,

И бездорожье споров рассекая,

Я обхвачу изгиб твоих коленей,

Волною пенной медленно стекая.

Ты говоришь возвышенно и с жаром,

Основы мирозданья объясняя,

Я наслаждаюсь маленьким обманом,

Непониманьем мнимым подгоняя.

Застенчива, ты сердишься невольно,

Нахмурив лоб и поджимая губы,

Прикусывая так, чтоб стало больно,

До крови разодрав сухие струпы.

Наперекор словам простым, упрямым,

Неровным мыслям, ищущим исхода,

Я говорю заносчиво и прямо,

Посеяв ощущение разброда.

В неразберихе смутных чувств и страхов,

В невысказанном ужасе бессилья,

Поднявшись в завтра, будто бы на плаху

Бредешь и волочишь понуро крылья.

Не можешь достучаться до сознанья,

Непониманьем странным поражаясь,

Я подбираю верный миг признанья,

С искусом откровения сражаясь.

 ***

18. Я бы взял тебя на руки

Я бы взял тебя на руки,

Сгреб бы в объятья,

Над землей бы поднял

На рассвете,

Как пушинку увлек бы тебя в белом платье,

Дуновением ветра к прозрачной планете.

Закружил бы,

Под вальс закружился б мгновенно,

Слов не надо,

В глазах отражение выси,

Полонивши, навек оставался бы пленным,

Посвящая тебе нетерпение мысли.

Я пронес бы тебя

Меж потоков долинных,

Над чредой облаков,

Проплывающих смирно,

И над острыми крышами замков старинных,

Утопающих в запахах вечного мирры.

Родниковой водой мир

Улыбками брызжет,

Драгоценные капли,

Как грани алмазов,

На челе, в волосах, в свете солнечном рыжем

Заиграли б отточенной чистою фазой.

Я бы слился с тобой:

Сгусток бьющийся тела

И дрожание душ –

Чувств клубок неразрывный,

Но для нас недоступны земные пределы

И неслышны мольбы меж молитв непрерывных.

***

19. То зеленая ветка, то снежная

То зеленая ветка, то снежная,

С неба дождик в положенный срок,

Рассекая волну центробежную,

Просыпается серый сурок.

Не наскучит ему узнавание,

Заменившее долгие сны -

Молодое, любовное, раннее

Приближение новой весны.

И навстречу всегдашнему, нежному

Я шагаю под дождик шальной.

Неизменно, привычно, по-прежнему,

Мой сурок, оставайся со мной.

***

20. Девочка моя…

Девочка моя, я так скучал!

Почему с тобою мы в разлуке?

Море, набегая на причал,

будто нам протягивает руки.

Брызги-слёзы солонят лицо,

чайки плачем душу рвут на части.

Неужели нам, в конце концов,

не отломится кусочек счастья?

***

Она имела козью грудь,

надменно щурилась на шутки

и одевалась как-нибудь,

по моде старой институтки.

Он был несносным малышом,

как все илийцы и этруски,

когда им было хорошо -

они молчали по-французски.

На перекрёстке у катка,

с "вдовой Клико" и мармеладом,

он мял рукой бутон цветка,

её отлавливая взглядом.

Поскольку было всё равно,

куда пойти и чем заняться,

на фестивальное кино

они ходили целоваться:

она гадала на финал,

зудя под гоблина, как мушка,

а он невинно флиртовал,

слегка покусывая ушко.

Потом они вступили в брак,

и жили счастливо и дружно,

а если было что не так -

о том рассказывать не нужно.

***

22. Предощущение                                             

                                                Юльке

...растворяясь в шампанском

 и  в этом заснувшем городе,

не стесняясь  луны,

что похожа на  желтый агат,

наша страсть —

тот  крючок в пересохшем от жажды горле,  

что  проглочен и вроде шутя,

 и почти наугад, —

будто стал он  тянуть из меня

нет, не жабры, а яркие звёзды,  

оставляя на небе твои очертания букв.  

Я ведь знаю —  

не все свить способны уютные гнёзда,

и сам долго считал,

что такой же бродяга,

но  вдруг...

***

23. Несостоявшаяся встреча

Но знаешь, хоть бога к себе призови,