* * *

Природа ждала появления снега,
Как ждёт подаянья оборванный нищий,
Как милости Божьей — несчастный калека,
Потративший вечность на поиски пищи.
И снег снизошёл. Разукрасив пространство,
Прилёг на деревья, покатые крыши…
Мужик, встрепенувшись от чёрного пьянства,
Застыл на пороге и слушал, и слышал
Смятенье распахнутой небу ольшины,
Храпенье гнедого в замызганном стойле,
Дыхание ровное сонной равнины,
Круженье неясыти*, ве́тра на воле,
Полёвок движенье к снопам придорожным,
Души огрубевшей к высоким пределам…
Вы спросите, как это стало возможно?
По милости Божьей. Какое мне дело?..
_________________________________
* Род большой совы.

* * *

Всё-то помнится мне витязь
На ошпаренном коне…
Умер скотник дядя Витя,
Свет обуглился в окне.

Чем добрее, проще люди,
Тем приятельственней смерть.
Хоронить мы Витю будем,
Будем пить и будем петь.

Продерёшь сильнее глотку —
Разгуляется душа,
Водку запивая водкой,
Без единого гроша.

Я соседей понимаю —
Был от скуки грешен сам…
Не увидеть близко рая
Деревенским храбрецам.

* * *

Ноябрь снег наспал. К обеду
Всё каолиново вокруг.
Кидают дети в дом соседа
Снежки, чуть скрасив мой досуг.
Я в печь сложил дрова сухие
И вдруг припомнил, как зимой,
В село приехав, молодые
Погибли люди: муж с женой
Из Ленинграда. Домик рядом
Они с моим купили, но
В нём был угар из-за усада
Печи, не чиненной давно.
Я им сказал об этом как-то,
Но отмахнулись: ерунда...
Важней таскать им было кактус
По комнате туда-сюда.

Когда на Троицу к погосту
Иду проведовать своих,
Молюсь о «братьях» и о «сёстрах»,
Ещё оставшихся в живых.

* * *

Намело на́бело,
А вчера — осень.
Птицы кричали —
Сегодня молчат.
Ровно восемь.
Ходики бренчат.
Гляжу в окно:
Во двор напротив
Снег протален чужим сапожком.
Провожать не просишь,
Встречать не просишь —
Брезгуешь дружком.

Барыне — барин.
Птицу — по полёту.
Зря с мужиками пьёшь вино —
Намаешься, во-то!
Придёшь под окно
Причитать да плакаться,
Заламывать руки:
«Куда я с ребятёночком одна?» —
«Видимо, хватило
Кобелям суки —
Прозябай до дна».
Обидишься, гордая,
Голову вскинешь.
Держать не буду —
Всё одно уйдёшь.
В Питер или Вологду,
Стольный Китеж…
Что ж…

* * *

Дорога правит на поклон.
Сияет непролазный снег.
Где безобразен, грязен он,
Колхоз свой доживает век.

Набросок изб и скотный двор,
Увязший по уши в навозе.
Следит неделю косогор
За чахлым стогом на извозе.

Льнут к богомерзкому вину
Звероподобные мессии.
Зловещей мачехой ко сну
Над ними клонится Россия.

От жажды, голода ревут
Быки на ферме за домами —
Наутро бражники найдут
Их, удавившихся цепями.

* * *

Слоняется промозглость в огороде,
За огородом вяз особняком...
«Жизнь укатилась медным пятаком», —
Заметил вор, побитый при народе.
Бродяжка сельский (к слову, босиком
Зимой и летом) прогундосил знобко:
«Жизнь — чёртова хозяйская похлёбка,
Отравленная едким чесноком».
Дородная крестьянка изрекла:
«Не окажись жизня; чертополохом,
Не стала бы я ахать здесь и охать,
А, может быть, в Париже умерла».
Я глянул на её задорный зад,
В глаза с каким-то отблеском свинцовым,
На косы, как с картины Васнецова,
И ляпнул то, чего не говорят:
«Сиди ты здесь, сажай топинамбу́р,
Лущи подсолнечник, сучи пшеницу в поле!
На три деревни — пять парижских дур
Да я, придурок, повидавший воли».

* * *

Качается листва над вспаханной землёй,
На кроснах** вечеров не ткётся паутина —
Там воздух голубой, там кровью неживой
Течёт поверх оград созревшая рябина.

Наверное, умру, и вязкая печаль
Закончится. И я в Неаполе, в Севилье,
Как прежде не смогу, хоть, право, очень жаль,
Визгливых тискать баб на загородной вилле.

Явь, словно долгий сон, который, словно явь…
Предпочитаю быть понятней и свободней:
В эмалевом тазу бугрится рыба язь,
Что вспорота вчера, а поймана сегодня…
_________________________________________
**кросна ; ручной ткацкий станок.