Как, Титто, куш сорвать - перипетий,

внимай, немало: в полночь в Пинта-Гротта

вскочив на бочку, дунь в три оборота:

покойся вечно - Éнохоилúй.

 

    Прочти в проулке сто авемарий,

взывая под рефрен к супруге Лота;

отвадив Велиала-Астарота,

чти Вврьбанкаро с Нáскумпролепúй.            

 

    Пропев протяжно трижды кирьлисóн,

вослед трисвяту Глóрицельсидéй -

сплюнь: Балдассарр, Гасперо, Маркион!

 

    А если вдруг привидится еврей -

шепчи: где борода твоя, Арон;

пока не стихнет чёртов эй-живей.

 

    За агнусдей

прочти семь глóрипáтри Бон-Ладрону

и всем другим ворам, кто чтит законы.

 

    Узрев Мадонну -

заблудшим душам, встав под лампион,

желай под депрофỳнтис вечный сон.

 

    Не бойся донн -

потянут фалду, дёрнут за рукав -

приставишь дулю к носу: “Мурр-не-гав!”

 

    Услышишь мяв -

то, Титта, добрый знак; кричи на иный -

на брёх ли, лай: “Изыди на осину”.

 

    Клыки той псины

связав шнурком атласным, барракуду

в улитках свежих выложи на блюдо.

 

    Ругни Иуду,

сдав дюжину шагов и, сделав рожки,

достань приманку - кость куриной ножки -

     для рыжей кошки.

От сглаза вдень в серебряный браслет

хребет трески - надёжный амулет.

 

     Набросишь плед -

отпетый саван с ближней базилúки,

под ним - четыре листика радиккьо.

 

    И чики-брики;

не повредит при том геккон-безног -

за пазухой, поджаренный чуток.

 

    И полый рог -

бычка с пятном со скотобойни в Гетто,

которого забили до рассвета.

 

    Разбив кювету,                                        

скреби со старой сводни нут фекальный,

едва пробьёт кампан ей поминальный.

 

    У повивальной

старухи перхоть сдуй - полив слезами,

свяжи на память фартук узелками.

 

    Съешь с петухами -

пулярки гребешок, не каплуна!

иначе оберéгам грош цена.

 

     С её гузнá

рви три пера, три раза дунув: сгинь,

 “Ненынесмертныйчасненаш аминь”.  

 

    Напарафинь

три фитилька с канунного кандила -

пали кудель, втыкая в пряжу шило.

 

    Бо с нами сила,

воск зашипит в огне - фортуна, Титто:

направо поверни, всё шито-крыто.

 

    Твоя защита

молитва и заклятья Каббалы,

но, Титто, бди, не пересыпь золы!

     Быстрей стрелы

лети; минуя церковь Санта-Галла -

коснись в кармане слева причиндала.  

 

    Кольнёт, как жало -

пощупай справа: бáлуют чертята;

беги до Сан-Джованни-Деколлато:

 

    ошейник ката

найдёшь - чти диасиллу, как овца -

на четвереньках, но не до конца.

 

    Не прячь лица,

не дрейфь, услышав душам респонсорий:

к откупорке готовят пургаторий.

 

    Дуй в Сан-Григорий:

там дай обет пожертвовать на мессу

для душ аббата и его метрессы.

 

    Изыдут бесы.

Ну вот и всё: фиксируй в полусне

стенанья ветра в мёртвой тишине.

 

    Внутри, извне

жди знамений, и каждое тотчáс

сверяй с цифирью в Соннике Гримас.

 

    Бог Марс услышит нас:

сгинь зависть, лопни дьявол преисподней,

лишь идиот упустит шанс сегодня!

Гротта Пинта - улица рядом с Театром Помпея на Кампо Марцо

Маркион - Мельхиор (считалось, что обращение к волхвам помогает прорицать грядущее)

Бон Ладрон - “добрый” евангельский разбойник Дисмас

Санта-Галла - церковь по дороге к Сан-Джованни-Деколлато между Пьяцца Монтанара и Пьяцца Бокка делла Верита

Сан-Джованни-Деколлато - церковь архибратства Милосердия (Обезглавленного Иоанна Крестителя); члены братства сопровождали осуждённых к месту казни, исповедовали или пытались “обратить” (считалось, что души казнённых знают будущее)

Сан-Грегорио-Манио на Целии - римская титулярная церковь с правом освобождения души из Чистилища (южнее Колизея)

Респонсорий - литургические песнопения, которые исполнялись за вознаграждение слепыми певчими для облегчения участи души в Чистилище

Диасилла (от искаж. лат. Dies irae - “День гнева”) - католический гимн

Сонник Гримас (La Smorfia) - Книга толкований снов с пронумерованными картинками, которая использовалась для гаданий и ставок лотереи

 

* Исп. искаж. лат.:

Requiem aeternam... (“Покой вечный”) - молитва об освобождении душ из Чистилища;

Verbum caro factum est... (“И слово стало плотью”) - из пролога Иоанна;

Kyrie eleison... (“Господи, помилуй...”);

Ave Maria;

Nos cum prole pia benedicat Virgo Maria... (“Да благословит нас благочестивым потомством Дева Мария...”);

Gloria in excelsis Deo... (“Слава в вышних...”);

Agnus Dei... (“Агнец Божий...”);

Gloria Patri... (“Слава Отцу...”) - славословие Троице;

De profundis... (“Из глубины взываю...”) - 130 псалом (погребальная молитва);

Nunc ed in hora mortis nostrae... (“Ныне и в смертный час наш...”) - конец Ave Maria;

Giuseppe Gioachino Belli

Devozzione pe’ vvince ar lotto

 

     Si vvó’ un terno sicuro, Titta mia,
senti com’hai da fane: a mezza notte
méttete immezzo ar cerchio de ’na botte
co ttre requiameterne ar Nocchilia.

     Pe’ strada attacca cento avemmaria,
chiamanno a ignuna la mojje de Lotte;
e pe’ ccaccià Berlicche co’ Starotte,
di’ er Verbuncaro e er Noscomproleppia.

     Doppo ditto tre vorte crïelleisònne
e pe’ ttre antre groria in cersidèo,
di’ Bardassarre, Gaspero e Marchiònne.

     E si vicino a té passa un abbreo,
fa’ lo scongiuro a la barba d’Aronne,
pe’ ffà crepà quer maledetto aéo.

    Un agnusdeo
méttece appresso e sette groliapadri
p’er bon ladrone e l’antri boni ladri.

    Trovanno quadri
co’ la lampena accesa a la Madonna,
di’ un deprofunni all’anima de nonna.  

    Si quarche donna
te toccassi la farda der landao,
fajje er fichetto, e dijje: “Maramao.”

    Si senti gnao,
è bonugurio, Titta; ma si senti
strillà caino, risponni: “Accidenti.”

    Porta du’ denti
legati cor un fir de seta cruda,
zuppa de bava de lumaca ignuda.

    Rinega Giuda
igni quinici passi; e ar déto grosso
de manimanca tiè attaccato un osso

 

     de gatto rosso.
Coll’antra un cerchio d’argento de bollo
tiècce e una spina de merluzzo ammòllo.

    Méttete in collo
la camisciòla ch’ha portato un morto
co’ quattro fronne de cicoria d’orto.

    E si ’n abborto
pòi avé de lucertola d’un giorno,
tièllo in zaccoccia cotto prima ar forno.

    Bùschete un corno
de bufolino macellato in Ghetto,
ch’abbi preso er crepuscolo sur tetto.

    Cór un coccetto
de pila rotta in culo a ’na roffiana
ràschielo tutto ar son de la campana.

 

    Da ’na mammana
fatte sbruffà la raschiatura in testa
cór pizzo der zinale o de la vesta.

    Magna ’na cresta
de gallo, e abbada che nun sii cappone,
si nun te vòi giucà la devozzione.

    E in un cantone
di’ tre vvorte, strappànnoce tre penne:
“Nunchetinòra morti nostri ammenne.”

    Poi hai d’accenne
tre moccoli avviati a la parrocchia,
sur un fuso, un vertécchio e ’na conocchia.

    Appena scrocchia
quella cera in dell’arde, alegri Titta:
svòrtete allora subbito a man dritta.

    Già té l’ho ditta
la devozzione ch’hai da dì pe’ strada,
ma abbada a nun sbajjà, Titta, ve’!, abbada.

     Come ’na spada
tira de lóngo insino a santa Galla,
e lì afférmete, e tòcchete ’na palla.

    Si cquella è calla,
tòcchete l’antra; e come ’n addannato
poi curre a San Giuanni Decollato:

    e a ’n impiccato
ditta ’na diasilletta corta corta,
bùttete a pecorone in su la porta. 

    La bocca storta
nun fà, si senti quarche risponsorio:
so’ l’anime der santo purgatorio.

    A San Grigorio
promette allora de fà dì ’na méssa
pell’anima d’un frate e ’na bbadessa.

    ‘Na callalessa
è der restante: abbasta de stà attento
a ’gni rimore che te porta er vento.

    O fòra, o drento,
quello che pòi sentì tièllo da parte,
eppoi va’ a cerca in der Libbro dell’Arte.

    Viva er Dio Marte:
crepi l’invidia e er diavolo d’inferno,
e buggiaratte si nun vinchi er terno!

 

20 agosto 1830