Посвящается В.Ходасевичу

                               В его трудах – осколки тех времён,

                              и явь, и сны, младенчество и старость,

                              родной души и духа перезвон,

                              и волей упорядоченный хаос.

В ТЕМНОТЕ ВЕКОВ

Закрой глаза… Откроешь: та же темь,

и только дух струится над равниной.

Белей снегов мерцает Судный день.

Здесь тлеет жизнь, и всё наполовину.

Не разобрать в тиши твоих ночей,

что нам пророчат дикие напевы:

гортанный клич набеглых басмачей

иль стон любви самозабвенной девы.

Всё глубина, тяжёлая, до дна,

под ветром злым колеблются основы.

Лишь облаков всё плещется волна

о край заката, дымный и багровый.

НА ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ

Мне пристало общаться с теми,

кто не ведает сном ли, духом,

как мы здесь убиваем время,

что рождалось в крови и муках.

Разворошенным стало небо.

Мы -  птенцы и своё лопочем,

в ожидании грёз и хлеба

жало жизни точим да точим.

С наших яблонь зелёных листья

опадают вместе с рассветом,

не успевши своё осмыслить, -

как попало лежат, валетом.

Время стало большой прорехой,

неразборчивы песнопенья,

накануне «красного смеха» *

забываем закон спасенья.

Все отжимки своей мокроты

именуем безликим: «млечность»,

а текущие «позолоты»

упираются в слово вечность.

Отголоски стыда витают –

на сегодня им мало спроса,

только прошлое увлекает-

настоящее под вопросом.

Хорошо лишь, когда под вечер,

отодвинув пространство мига,

шевелить, как листает ветер,

бесконечную жизни книгу.

БЕССМЕРТНИК

Хотя он вовсе не безвременник,

его явленье иногда

в пылу всеобщего цветения

тревожит поздние года.

Когда весна льняное кружево

ткёт по оврагам и лесам

и весь ты – тишина и слушанье,

к тебе всегда придёт он сам.

О чём-то тайно вопрошающий,

 то ли виденье, то ль испуг,

он на заброшенном пожарище

воспоминаний сладкий звук.

Нет, не зовите иммортелями

его собратьев грустный ряд –

они незримыми метелями

над русской памятью пылят.

Средь травяного велеречия,

в ряду склонившихся берёз,

он поднял вверх сухие венчики

своих незримых миру слёз.

Он знак земного примирения,

он знает все свои права,

его уход, его рождение

скрывает буйная трава.