Фридьеш Каринти. Слезы (рождественская байка)

Из сборника «Давайте не обижать друг друга», изданного в Будапеште в 1921г.

 

Поэт удобно устроился за столиком кафе, придвинул к себе чашечку кофе, бросил в нее кусочек сахара и начал плакать. Плакал он хорошо и сбалансированно, сначала из правого глаза, потом из левого, аккуратно держа под потоком слез чашечку. Когда чашка наполнилась, вытер глаза салфеткой, помешал кофе ложечкой и стал прихлебывать.

За ним внимательно наблюдал необычайно высокий, худощавый господин, расположившийся за соседним столиком. Вдруг он встал и направился к поэту.

- Я – Джон Девил, - представился сдержанно.

-Черт? – уточнил с любопытством поэт.

-Генеалогически не имею прямого отношения, - изрек долговязый холодно, - между прочим, я предприниматель, и по деловым вопросам частенько посещаю Будапешт. А Вы чем здесь занимаетесь?

- Как видите, полдничаю. А заодно и обедаю.

-А это - настоящее?

Поэт пожал плечами. Мистер Девил поднял чашку, понюхал, обмакнул в остатки жидкости палец, продегустировал. Удовлетворенно кивнув, поглядел на часы.

-Через полчаса я отбываю в Манчестер. Не люблю длинных переговоров, так что, приступим к делу. Прямо и кратко озвучу мое предложение. Вы поставляете мне ежемесячно два-три литра этой жидкости, а я плачу шестьсот долларов за литр. Деньги на ваш счет будет переводить предоплатой банковский отдел моей манчестерской фабрики. Первую часть гонорара получите уже в начале следующего месяца. Продукт жду, самое позднее, к пятнадцатому числу того же месяца. Всего наилучшего.

Джон Девил исчез, и поэт протер глаза.

-Чушь какая, - произнес нервно.

Тем не менее, точно первого числа он получил означенную сумму. В диком восторге, не помня себя от радости, тут же приобрел пальто, белье, снял милое, уютное гнездышко, купил угля и начал жить.

Через неделю зашевелились угрызения совести. Приближался срок поставки обещанного Джону Девилу.

Так вечерком поэт специально пораньше вернулся домой из клуба, куда намедни записался. От души растопил печку, поужинал и надел пижаму. Потом сел за письменный стол, придвинул к себе чашечку с кофе мокка, подсластил одним кусочком сахара, посмотрел в потолок и приступил к работе.

Подождал слез, но когда и через пять минут они не потекли, беспокойно стал нажимать на глаза.

-Ну что за дела? – произнес в растерянности.

Но слезы так и не появлялись.

-Ну давайте уже, - нервно и обиженно поторапливал поэт, - долго мне ждать?

Скривил рот и начал громко канючить.

-Ох, я бедный-несчастный, ни отца у меня, ни матери, все меня забыли, никто не любит, презренный я червь, - поэт повысил голос, - нищий я страдалец..

Но все было напрасно, слезы по-прежнему не текли. Поэта охватил ужас. Так он ничего не сможет поставить Джону Девилу к сроку, и придет конец его прекрасной и сытой жизни. В страшном смятении принялся надавливать на глазные яблоки и массировать веки сверху вниз, помогая процессу бурными всхлипами.

-Нет, так ничего не выйдет, - признал наконец, - нельзя заниматься самообманом, я же не нищий страдалец.. Надо подумать о другом.

Подождал пару минут и начал по-новой.

-О, бедное, несчастное человечество, о, сколько же ему приходится страдать, если подумать.. Бедные, бедные люди, сотоварищи мои..

Внимательно прислушался к себе и с возрастающим ужасом отметил, что глаза становятся все суше, а рот выгибается в обратную сторону, как ни пытайся его горестно кривить. Сердце сжалось от страха, желудок подозрительно взволновался.

-Бедные, бедные люди, сотоварищи..

Холодный пот проступил на лбу, ибо рот все шире и шире расползался в улыбке, которая того и гляди растянется от уха до уха. А если это будет продолжаться еще минут пять, он и вовсе загогочет.

Поэт побледнел. Ведь это конец всему! Что ж, отказаться теперь от шикарной жизни, которую он уже опробовал?

На минутку им овладело сомнение, но потом глаза, все ж, блеснули дерзостью. Встал, подошел к кувшину с водой, налил оттуда немного в чайник, чуток подогрел и наполнил водой чашку. Умеренно посолил и добавил несколько грамм пепла. Тщательно перемешав, перелил в бутылочку, плотно заткнул ее пробкой и запечатал сургучом.

Бутылку послал по адресу манчестерской фабрики. В течение оговоренного срока отправил все положенные три литра и с замиранием сердца стал ждать ответа.

Первого числа следующего месяца деньги были переведены на его счет без каких-либо комментариев.

Поэт облегченно выдохнул. Сразу нанял секретаря, обустроил лабораторию и приступил к работе. Через пару месяцев, ссылаясь на дороговизну необходимых сырьевых ресурсов, потребовал увеличить гонорар. Был заключен новый договор, и поэт расширил производство.

А потом он и вовсе купил у Джона Девила манчестерскую фабрику и уже сам поставлял политикам и правителям свой продукт, так нужный им для описания мирного и счастливого развития человечества.

 

KÖNNYEK.

(Karácsonyi legenda.)

A költő kényelmesen leült a kávéház asztala mellé, maga elé húzta a csészéjét, egy szem cukrot tett bele, aztán sírni kezdett. Szépen, egyenletesen sírt, előbb a jobbszeméből, aztán a balszeméből, a csészét ügyesen alátartotta. Mikor tele lett a csésze, megtörülte szemeit a szalvétával, fölkavarta a csészét és jóízűen szürcsölgetni kezdte.

A szomszéd asztalnál magas, hórihorgas úr ült és figyelmesen nézte a költőt. Egyszerre fölállt és átlépett az asztalához.

– John Devil vagyok – mondta röviden.

– Az ördög? – kérdezte a költő kiváncsian.

– Családi viszonyaim talán nem tartoznak ide – jegyzete meg a hórihorgas úr hidegen. – Egyébként üzletember vagyok és üzleti ügyekben járok Budapesten. Mit csinál ön itt?

– Láthatja. Uzsonnázok, sőt mondhatnám ebédelek.

– És ez mind eredeti?

A költő vállat vont. Mr. Devil fölemelte a csészét, -8-megszagolta, bemártotta egyik ujját és megízlelte. Bólintott, aztán megnézte az óráját.

– Félóra mulva utazom Manchesterbe. Nem szeretem a hosszú tárgyalásokat, tehát egészen kurtán megteszem önnek ajánlatomat. Ön szállít nekem ebből a folyadékból havonta két-három litert, literenkint hatszáz dollárért. A pénzt manchesteri gyáram bank-osztálya folyószámlára utalja ki önnek havonta, előre. Az első részletet már e hó elején megkapja. Küldeményét legkésőbb jövő hó tizenötödikére várom. Ajánlom magamat.

John Devil eltűnt és a költő megdörgölte szemeit.

– Butaság – mondta idegesen.

Elsején azonban pontosan megkapta a jelzett összeget. Első elragadtatásában odáig volt az örömtől: kabátot vett és fehérneműt, kibérelt egy puha kis fészket magának, szenet vásárolt és élni kezdett.

Egy hét mulva lelkiismeretfurdalás fogta el. Itt az ideje, hogy szállítson valamit a kitünő John Devilnek, a terminus közeledik.

Este tehát korábban ment haza a klubból, ahová beiratkozott, jól befűttetett a kályhába, megvacsorázott és fölvette pyjamáját. Aztán az iróasztal elé ült, odahúzott egy finom mokka-csészét, tett bele egy kockacukrot, fölnézett a plafonra, hogy most dolgozni fog.

Várta a könnyeket, de hogy öt percig semmi se jött, nyugtalanul nyomkodta meg a szemeit.

– Na, mi ez? – mondta zavartan.

De még mindíg nem jött semmi.

– Gyerünk csak, – mondta a költő idegesen és sértődötten – hát mi lesz?-9-

Legörbítette a száját és hangosan sopánkodni kezdett.

– Oh, én szegény, szerencsétlen, apátlan, anyátlan, elhagyott, boldogtalan, nyomorult féreg, – mondta a költő egyre hangosabban – oh, én szegény koldus…

Hiába, semmi se jött. A költőt rémület foga el. Hiszen így nem tud szállítani semmit John Devilnek, a jó életnek lőttek. Vadul és kétségbeesetten nyomkodni és masszírozni kezdte a szemeit, fölülről lefelé és lihegett hozzá.

– Ez így nem megy, – mondta végre – nem lehet becsapni az öreget, látja, hogy nem vagyok koldus. Másra kell gondolni.

Percnyi szünet után újra kezdte.

– Oh szegény, boldogtalan emberiség, óh mennyit szenvedsz el, ha meggondolom… Szegény, szegény embertársaim…

Figyelmesen várt, de egyre fokozódó rémülettel vette észre, hogy a szeme egyre szárazabb lesz, a szája pedig máris kezd visszafelé görbülni, sőt fölfelé, akárhogy nyomogatja vissza. A szíve összeszorult az ijedségtől, mert érezte hogy a gyomra gyanusan hullámzani kezd.

– Szegény… szegény embertársaim…

A hideg veríték lepte el homlokát, érezvén, hogy a szája egyre szélesebbre húzódik és mindjárt a füléig ér és ha ez még egy percig tart, akkorát röhög azonnal, hogy megpukkad.

Elsápadt. De hiszen így vége mindennek! Most mondjon le a jó életről, mikor már belekóstolt?

Pillanatig habozott, aztán dacosan fölvillant a szeme. Fölállt, odament a vizeskancsóhoz, öntött belőle egy keveset a teaforralóba, gyengén megmelegítette -10-és beleöntötte a csészébe. Kis sót kevert hozzá és néhány gramm hamut. Jól fölkeverte, palackba dugaszolta, lezárta és pecsétet tett rá.

A palackot aztán föladta a manchesteri gyár címére és szívdobogva várta a választ. Elsejéig pontosan leszállította a három litert.

Elsején a pénz, minden különösebb megjegyzés nélkül megérkezett.

A költő fellélegzett. Azonnal titkárt fogadott, laboratóriumot rendezett be és munkához látott. Két hónap mulva, arra való hivakozással, hogy a nyersanyagok nagyon megdrágultak, fizetésemelést kért. Új szerződést csináltak és a költő kibővítette az üzemet.

Később megvette John Deviltől a manchesteri gyárat és ő maga szállította nagyban, politikusok és fejedelmek számára az emberiség békés fejlődéséről és boldogulásáról szóló nyilatkozatokhoz való anyagot.

 https://www.gutenberg.org/files/62872/62872-h/62872-h.htm

Кохан Мария, 2024

Сертификат Поэзия.ру: серия 1511 № 185129 от 02.10.2024

6 | 3 | 215 | 21.11.2024. 11:37:48

Произведение оценили (+): ["Нина Есипенко (Флейта Бутугычаг) °", "Слава Баширов", "Екатерина Камаева", "Светлана Ефимова", "Аркадий Шляпинтох", "Игнат Колесник"]

Произведение оценили (-): []