"У меня нет ненависти к немцам..."

Здравствуйте, Мария! Всегда с интересом читаю Ваши хроники. Наполняет ощущение, что присутствия в местах, в которых никогда не был, и уже едва ли случится быть. Показалось, что уже встречал Элвина. Подумал, память глючит. Нет. Встречал. ''Друг эльфов.''

И рассказ Марии о войне. И Ваше ощущение, и вопрос о ненависти. Сложно. Военный человек обязан выполнять приказ. Он делает свою, пусть и грязную, работу. Виновен ли он? Заслуживает ли ненависти? Или он жертва обстоятельств и заслуживает сочувствия, за то, что стал невольным соучастником? Не знаю. Судить, не будучи участником событий, даже примеряя их на себя, сложно. Отдающие такие приказы, нмв, виновны однозначно, и заслуживают ненависти. Остальные? Хочется верить, где-то каждому случится держать ответ за содеянное, пусть и содеянное, выполняя воинский долг.

Мария, здравствуйте.

Хороший стиль. Прочная канва – внутренние взаимосвязи в тексте.

Появившийся в воображении образ цунами (не среднего, но женского рода – "грандиозная ослепительная цунами") на что-то настраивает читателя в самом начале повествования.

Героиня знает, что их местность почти не пострадала, она также знает общую картину происходящего во время Второй мировой. Противоречие "пилот стал в упор расстреливать лодку. Ему не сразу удалось убить ребенка, он кружил, возвращался снова и снова, пока не добил ее" и "они делали свою работу" похоже на неосознанный способ отгородиться, спрятаться от рефлексии. Нет оправдания тому, что происходило. И всё это надо самому себе как-то объяснить – что произошло. Рефлексия может означать пропасть, бездну, потерю веры в человека и человечество, отсутствие будущего. Погибшая девочка смогла объяснить себе произошедшее или ей необходимо вернуться в качестве цунами, чтобы что-то проверить? Ханну Арендт с её трудом Eichmann in Jerusalem: A Report on the Banality of Evil ("Банальность зла")* вспомнила. Свидетельства о переживаниях Пауля Целана, носителя немецкого языка, тоже вспомнила. И вдруг подумала о возможных неточностях перевода слов героини, здесь важны все оттенки.

Можно ли сказать, что свою работу делают "люди с Мальты, для которых важны лишь деньги"? Можно ли эту работу делать иначе? Можно ли им заняться другой работой, где будет созидание, а не разрушение? Что является нормой в невоенной и военной оборонительной работе? (Военная захватническая работа нормой быть не может).

* - "главная тенденция переводческих искажений - банализация мысли Арендт. Поэтому "множественность", ключевое понятие политической философии Арендт, превращается в шаблонный и здесь бессмысленный "плюрализм мнений". Арендт пишет: "На свете существует многое, что страшнее смерти, и эсэсовцы уж постарались, чтобы эти страшные вещи постоянно предстояли сознанию и воображению их жертв". А в русском переводе читаем: "эсэсовцы постарались, чтобы их узники испытали все вообразимые и невообразимые страдания". Говоря о восстании в Варшавском гетто, Арендт пишет: подвиг восставших в том и состоит, что они "отказались от сравнительно легкой смерти, которую нацисты им предлагали, - перед расстрельным взводом или в газовой камере". А переводчики пишут: "отказались принять от нацистов "легкую" смерть" - и эти дешевые риторические кавычки выдают всю пропасть между их текстом и текстом Арендт"(с). https://www.kommersant.ru/doc/1033430