Мой ребёнок играет на развалинах Римской империи:

Здесь песок, словно прах, оседает в журчащем ручье,

И лошадка - чурбан деревянный - с уздечкой-растением,

Как живая, пасется на мёртвой пожухлой траве.

Мой ребёнок играет на развалинах мраморных курий,

На коринфских колоннах, упавших в зелёный акант,

На разрушенных форумах, под чередой полнолуний,

Оживляющих тени в глубоких глазницах аркад.

Мой ребёнок играет осколками цивилизаций,

В них слышны ещё громы тимпанов и струи кифар,

В них мерещится свет от огней золотых коронаций

И под плач переливчатых тибий танцующий фавн.

Мой ребёнок играет. Он счастлив в своём измерении:

Среди щепок летящих и бьющихся древних планет,

На вершине кургана давно погребённой империи,

Под которым живёт, рассыпаясь, крылатый скелет.