Припорошённый, хмурый, неопрятный,
он думает, что он и так хорош,
и ничего не собирается он прятать
и не переживает ни на грош. 

Вот на реку он смотрит исподлобья,
ей зябко и не до него, и морщится стена,
и между ними  повисает в хлопьях
высокая, в четыре века, пелена.

В глубинах снег, листва и клочья светотени,
и облака, как бурлаки с оглядкой на кресты,
а небо улицу с высот не видит теменем -
ни слякоти оконной, ни метельной слепоты...

Но сеть трепещет вдруг замедленная, зыбкая,
блеснул огнём улов, в сиянии она
усталых куполов, и медною улыбкою
идёт вдоль берега на всплеск ноябрьская волна...