Металлические кузнечики

Вселенная играла со мной сегодня. Показывала пылинке, что не ей выбирать траекторию своего полёта, валяла, как тряпичную куклу, по полу, хлестала ладошками электрических волн по щекам. «Охолонись, парень! Пока еще я здесь решаю к какому берегу тебе грести, и какие слова сплёвывать под ноги собеседникам. Поиграем в игру?..».

Сначала приступы синхронии. Таких острых еще никогда не было. Возвращаясь от брата, зашёл в банк. Едва успел протиснуть карту в надрез банкомата, как в наушниках зазвучали слова: «…Навсегда отказаться от сбербанков и банкоматов, животной пищи и медицины…» (Ночные грузчики / «Розовые очки»). Я улыбнулся остроумию произошедшего и почувствовал, пока только приглушенно, отзвук надвигающегося спазма.

На улице свежо и сыро. Воздух рябой от водяной пыли. Пасмурная в этом году осень. Иду в сторону дома, прикидывая, что нужно купить в продуктовом. У светофора ловлю себя на ощущении, что левая нога начинает хлябать в ботинке. Ставлю её на перекладину оградки у дороги, чтобы завязать болтающиеся шнурки, и слышу в наушниках: «…Если вы узнаете всю правду, вы перестанете ходить в кино и бассейн. Перестанете завязывать шнурки, покупать проездные, заряжать телефоны…» (Ночные грузчики / «Реагенты»).

Значит, не показалось. Со мной играют. Раньше я глядел, разинув рот, на внезапную ворожбу, устраивал конспирологические вакханалии с блокнотом и карандашом наперевес. Теперь по-другому. Меня ведь, в сущности, тыкают носом в собственный прах. Чему тут радоваться.

Перешёл дорогу. Ускоряясь, смотрел на помехи металлического забора по правую руку. Я ведь могу просто сбежать от этого наваждения? Скрыться в тиши неприметного дворика за поворотом. Среди безмятежно покачивающихся тополей и кирпичных руин детской площадки. Правда?

У остановки – третья вспышка. Только на секунду повернул голову в сторону дороги, но и этого хватило, чтобы взгляд вырвал из пейзажа обрезанную по пояс фигурку парня в окне маршрутки. Белоснежная рубашка, чёрный галстук, взбитая чёлка и кожаный портфельчик на коленях. Я успел досадливо скривиться про себя. Какая неосмотрительность. И тут же в плеере: «…Замерзшие клерки в маршрутках видят на экране Океан по пути в свои затхлые норки…» (Ночные грузчики / «Тоска Атома»).

Сколько можно повторять, Ванечка… Смотри в себя, не считывай готовые картинки. Вперься в развёрстую бездну внутренней империи и не позволяй над собой издеваться. Но и она ведь – только лужица на мраморных плитах непостижимого Акрополя. Что за пытка... Я не хочу быть ничтожным.

Купил молока, бананов, пару шоколадок. Они специально делают эти хрустящие обёртки. Такой соблазнительный звук. Стоит слегка стиснуть её в пальцах, как тут же свора металлических кузнечиков бросается во все стороны: искать детей. Всё это для них. «Папа, дай! Дай мне кеку!» – канючит попавшая в силки доча. Нами управляют.

Годфри Реджио допивает с Глассом последний стакан вишнёвого ликёра. Больше про эту ярмарку потребления им сказать нечего. Мы идём туда, где можно что-то купить. Мы хотим только то, что стоит денег. Мы болеем только тем, против чего сначала было придумано лекарство. «Во всех аптеках города»! Нами управляют.

Сон Вселенной под названием «человечество» собрал свой мирок по её же принципам, как водится, безнадёжно все опошлив. Моя голова бьётся, словно мячик для пинг-понга, между двух непреложностей: большой и малой Игры. Невыразимый абсурд фабулы.

Схватившись за горло, на ватных ногах я бегу мимо своего дома по шоссе, на окраину города, в поле… Сбрасываю с себя куртку, терзаю во влажных ладошках карточки, топчу наушники. Вот же он, Ванечка: продуваемый всеми ветрами ворс ржаного ковра. Всхлипы шелеста в сонном безмолвии. И обрыв! Тут же, рядом. Всё, как он описывал.

Ты ведь знаешь, что делать, так? Не спи и не ешь. Пожертвуй собой. Когда свора металлических кузнечиков заманит галдящих детей сюда, к пропасти, помоги им.

Толкни вниз. Каждого. И пусть у того, кто больше хочет жить, вырастут крылья.