представил, что судьбу мою двенадцать

разгневанных мужчин, а может, женщин

пытаются решать по своему

судебно-правовому разуменью

и эта дюжина свирепых тёток

с завязанными буркалами мне

припоминает все грехи былого

им всем о справедливости и праве

рассказывал какой-то аристотель

а может, некий цицерон, не важно

у нас другие мэтры на раёне

и если что-то я и говорил

про жизнь и смерть, то вовсе не того

о ком они подумали, ей-богу

но я же совершенно ни при чём

случайно мимо проходил и этих  

подмётных писем даже не видал

и не совал в компьютеры чужие

которых в этом времени и месте

возможно, даже не изобрели

чтоб руки-ноги у меня отсохли

но злобно-добродетельные эти

смешались в кучу бабы, мужики

и дамы вперемешку с господами

всей кодлою клекочут и стучат

тупым судейским молотком: доколе

ты будешь, непотребный катилина

терпеньем нашим злоупотреблять

как будто это я один такой

в стране, где все герои и святые

отпетые, зачем же я врагу

отдал свою страну на разграбленье

и тех, кого не бросил за решётку

я выгнал за родимые пределы

лишив ума и сердца остальных

но есть и высший суд, всем наплевать

пусть каждого десятого повесят

а пятого распятого простят

я мнил себя достойным человеком

клянусь на книге жалоб и печалей

и вы, дурного обо мне не мня    

меня вы помяните чем придётся