Солнечный остров Надежды Бурановой (интервью)

Река Ипуть. Фото Н. Бурановой

Надежда Степановна Буранова родилась в Белоруссии, в Гомельской области. Профессиональный программист. Работала в Белглавэнерго, Институте народного хозяйства, Особом конструкторском бюро «Альфа» и в Объединённом институте проблем информатики Национальной академии наук Беларуси.

В 2007 году издан сборник стихов «Подари мне свой дождь», в 2014 году – сборник стихов и прозы «Аромат времени». Отдельные стихи опубликованы в поэтических альманахах современной поэзии «Образ», Москва, 2015, 2016.

Подборки стихов напечатаны в журналах «Европейская словесность», Кёльн, 2017, 2020, в литературных альманахах серии «Писатель в интернет-пространстве», Киев, 2018, 2019, в Антологии современной русскоязычной поэзии Беларуси «Поэзия русского слова», Минск, 2019.
Стихи для детей публиковались в журнале «Добродетель» Марфо-Мариинского сестричества, Белгород, 2012, в журнале «Метаморфозы», Гомель, 2017.

В 2019 году вышли книги для детей на белорусском языке «У бабулі Надзі» и на русском «Разговорчики в алфавите, или Вкусная азбука». В 2021 году вышла книга стихов для детей «Вместе с Вутшиком». Член Союза писателей Беларуси.

Страница автора на сайте https://poezia.ru/authors/avokado

     – Надежда, Вы по образованию математик-программист. Расскажите, пожалуйста, как в Вашу жизнь вошла поэзия?

     – Когда я начала писать стихи, сказать сложно, потому что как только я научилась писать в школе, я стала сочинять что-то в рифму. Эти свои детские сочинения я и не помню, и не хранила. Мне просто было интересно писать созвучными строками. Родители относились к этому совершенно спокойно, не считая это проявлением какого-то таланта. Только отец говорил, что его в детстве дразнили «поэтом», потому что он мог легко написать стихи.

   Однажды, будучи уже достаточно взрослой, я навестила свою первую учительницу, и она сказала, что долго хранила мои «сочинения», а потом во время ремонта дома её дети все бумаги выбросили, а с ними и мои стихи.

   Когда в школе мы читали поэму нашего белорусского поэта Янки Купалы «Бандароўна» о несчастной девушке, которая предпочла сохранить свою честь и умереть, но не уступить панской похоти, на меня вдруг нашло такое вдохновение, что, придя домой, я взяла тетрадку и написала сходу свою поэму с таким же сюжетом, но дала героям другие имена. И написала на русском языке, потому что обожала свою учительницу русского и любила её уроки. Да и жила я в Гомельской области рядом с границей России, где говорили по-русски с примесью белорусского.

   Потом, как многие в юности, писала стихи, посылала их на наше белорусское радио в передачу для школьников. В студенческие годы тоже писала, но в основном это были шаржи на однокурсников. Серьёзно заниматься стихотворчеством не собиралась, поскольку любимым предметом была математика. Но и ещё была сильная любовь к русскому языку. Меня интересовало происхождение слов, крылатых выражений, интересовало, почему мы так говорим. Я собирала книги с пословицами и поговорками, причём не только русскими.

   После окончания университета избрала профессию программиста. Тогда программирование только зарождалось и очень отличалось от теперешнего. Профессия привлекала меня не только возможностью общаться с компьютером, решать какие-то задачи с его помощью, но и изучением языков программирования. Написание программ было сродни написанию стихотворений. Были свои законы расположения элементов языка — команд. Была цель — получить компактную, красивую, без пустых наворотов, оптимальную по размеру программу, которая выполняла бы поставленную задачу. Может быть, отсюда и небольшие размеры моих последующих стихотворений? Сказать кратко, точно и красиво — это идёт, пожалуй, от программирования.

   Любимая работа и семейные заботы полностью завладели мною, и стихи ушли надолго. Но любовь к поэзии всегда была и остаётся во мне. Я читала своих любимых поэтов и понимала: вот где большая и настоящая поэзия, вот где высший языковой пилотаж, а мне так никогда не написать.

     – Откуда Вы черпаете образы для стихотворений? Как они появляются?

     – Когда мне было сорок семь лет, ушла из жизни моя мама. Это было такое сильное потрясение, была такая пустота в мире, что казалось — и жизни нет. Всё происходило на автопилоте, механически, без чувств. И тут как спасение стали приходить стихи. На кухне, в метро, в дороге, на работе приходили невесть откуда строки, образы. Иногда достаточно было какого-то случайного взгляда на улице, услышанного слова, события или прочитанного, чтобы тут же возникло желание запечатлеть это в стихах. Обострилось восприятие окружающего мира. Часто в пути записывала, чтоб не потерять, первую строчку на чём придётся: на автобусном талончике, на чеке от покупки. А потом садилась за компьютер и записывала почти без правок всё, что выстраивалось на листе Ворда. Стихи шли свыше.

   Однажды на встрече с читателями одна дама, пишущая стихи, рассказала мне, что каждое утро в девять часов она садится за стол, берет лист, придумывает тему и начинает писать стихи. Мне это не понять. Я так не умею и никогда не выдавливаю из себя стихи. Они или приходят, или нет. Я только записываю, как писарь.

   Открыв для себя интернет, я открыла что-то вроде начальной поэтической школы. Общение с пишущими людьми, комментарии, хорошие и не очень, но позволяющие посмотреть на своё творение под другим углом, оказались весьма полезными. Я никогда не обижаюсь на критику, напротив, после неё пристальнее вглядываюсь в свой текст. Мне везло на умных и интересных собеседников. И конечно же всегда как образец любимые русские поэты.

   Когда я издала свой первый сборник стихов и взяла его в руки, я испытала такую радость, будто взяла на руки своего ребёнка. Ощущение непередаваемое. С другими моими книгами такого уже не происходило – было просто удовольствие от завершённой работы.

   После того как меня приняли в Союз писателей Беларуси, стало сложнее писать, потому что членство в Союзе накладывает какие-то невидимые, но ощутимые рамки, когда нельзя позволить небрежность в написании. Поэтому приходится серьёзнее относиться к текстам, больше времени стали занимать правки.

   С появлением внуков появились и стихи для детей. Мне нравится выступать перед ребятами, наблюдать их непосредственную реакцию на стихи, общаться с ними.

   В моей жизни поэзия занимает большое место и не только потому, что пишу сама. Здесь очень точны слова Ильи Сельвинского:

Что б ни случилось – помни одно:
Стих – тончайший громоотвод!
Любишь стихи – не сорвешься на дно:
Поэзия сыщет, поймет, позовет.

Живи, искусства не сторонясь,
Люди без лирики, как столбы.
Участь наша ничтожнее нас:
Человек выше своей судьбы.

     – Ваша светлая, негромкая лирика посвящена природе, любви, окружающему Вас доброму и мудрому миру. Как Вам удаётся сохранять подобное поэтическое настроение?

     – Моё детство прошло в маленьком красивом белорусском городке Добруш. Видите – даже в самом названии места уже есть добро. А еще к тому же через город протекает извилистая и спокойная река Ипуть, деля город на части. Поэтому, наверное, и путь у меня получился добрый.

Родители приехали в Добруш работать, построили свой дом, посадили сад. Мой прадед говорил, что тот не хозяин, у кого нет сада. Его слова запомнила мама, и поэтому  в два ряда, практически занимая весь участок, у нас росли яблони. А еще – цветы, которыми мама засаживала места, свободные от грядок.

   Я росла в этом тихом зелёном царстве, бегала с подружками на речку, читала в тени яблонь. Может быть, отсюда любовь к природе, к созерцанию. Для меня природа всегда была живым организмом. И я ощущала себя маленькой частичкой в этом мире, считала, что надо всегда быть в гармонии с ним, что надо относиться к нему бережно.

   Мы ведь приходим в этот мир и уходим как гости, а после нас придут другие, им надо всё оставить, чтоб они, как и мы, радовались красоте.

   Когда сын подарил мне хорошую фотокамеру, я словно заново открыла для себя мир, стала вглядываться в самые мелкие его детали, стала чувствовать себя художником. Понимая, что я не могу написать пейзаж красками, я старалась фотокамерой уловить то, что вот-вот могло исчезнуть, поменяться. И ещё мне хотелось словами выразить свои чувства от встреч с природой, потому что слово – это такой пластичный материал, которым тоже можно рисовать.

   Поэтическое настроение, я думаю, и держится на отношении к жизни, на гармонии души и природы. Мы видим мир таким, какой он в нашей душе.

   Однажды мы работали с отцом в нашем саду. Сияло солнце, было тепло и хорошо. Вдруг набежала тучка и хлынул такой мощный ливень, что я побежала в дом, надеясь, что и отец придёт за мной. Но его не было. Я бросилась в сад – там его тоже не было. И тут я заметила, что в баньке, которая была в глубине сада, приоткрыта дверь. Я побежала туда и увидела, что отец сидит на скамейке у двери.

– Папа, тебе плохо? – спросила я.

– Нет, вот смотрю, как дождь идёт, – ответил он.

Я замерла от удивления, села рядом, и мы смотрели вдвоём, как с неба льются сверкающие водяные струи. Это были такие счастливые минуты, дарованные свыше! В мире были только мы и ливень. И мы могли себе позволить эту роскошь – наслаждаться.

Потом тучка уплыла, сад, умытый и блестящий, был великолепен. И я подумала: что наша суета по сравнению с теми минутами покоя, которые подарил нам дождь? Надо останавливаться в этом ежедневном беге непонятно за чем и радоваться общению с близкими, друзьями, радоваться тому, что светит солнце, что идёт дождь и чувствовать себя участником прекрасной пьесы с названием «Жизнь».

   Уже нет на земле моих родителей, нет старого сада, который выкорчевал отец, но остался дом, куда я приезжаю, растёт сад, который я посадила, течёт река, по берегам которой я гуляю уже с другой фотокамерой и общаюсь с родными местами. Всё это – мой спасательный круг среди бед, неурядиц, проблем.

     – Вы живёте в Белоруссии и пишете на русском языке. Ощущается ли разница между белорусской и русской культурами или это вопрос скорее политический?

     – Мой город детства находится вблизи границ России и Украины. Если посмотреть историю Гомельской области, то можно увидеть, как её то включали в состав РСФСР, то отдавали обратно частями, причём на неё претендовала и Украина. А результаты переписи населения тех времён то показывали, что в этой части области преобладает русское население, то наоборот – белорусское. Люди же говорили и на русском, и на белорусском языках.

   Когда я пошла в школу, преподавание у нас было на белорусском языке. Мой букварь, который храню до сих пор, был утверждён Министерством образования БССР, а учебник арифметики для первого класса, который тоже храню, – Министерством образования РСФСР.

   То, что дома говорили по-русски с примесью белорусских слов, воспринималось совершенно нормально – так говорили все. Когда же за столом собирались гости, то все пели и белорусскую песню “Касiў Ясь канюшыну”, и русскую «Окрасился месяц багрянцем», и украинскую «Распрягайте, хлопцы, коней».

   Мы, белорусы, русские и украинцы были братскими народами. Такая политика была в СССР, нас так воспитывали в те времена. Всё у нас было похожим: и языки, и песни, и вышитые рушники, и обычаи.

   В пятом классе как предмет появился русский язык, и учительнице пришлось много работать, чтоб сформировать у ребят русское произношение слов – белорусская фонетика прочно сидела в нас. А где-то в начале шестидесятых образование в моей школе перешло на русский язык полностью. Помню, как было весело на уроках математики, когда математические термины приходилось произносить по-русски. Но мы, ученики, быстро перестроились. Вот тогда я впервые соприкоснулась с тем, что называется политикой, хотя понимание этого пришло позже.

   Белорусская земля имеет своих художников, композиторов, писателей. Но какой мощный пласт духовного есть у России! Я понимала это ещё в далёкие школьные годы. А с возрастом, по мере открытия новых имён, это ощущение только усилилось. Но я никогда не разделяла две культуры – они были и остаются для меня одним целым, одной ценностью.

      – На протяжении многих лет Вы успешно публикуетесь на Поэзия.ру и прошли вместе ней долгий путь, наполненный радостями и огорчениями. Было ли на этом совместном пути что-то, что запомнилось особенно?

     – На сайт Поэзия.ру я пришла в 2005 году. Тогда ещё был вступительный взнос и почти в два раза меньше авторов, чем сейчас. Я сразу поняла, что попала в совершенно иной литературный круг, сильно отличающийся от сообщества Стихи.ру, где я начинала публиковаться. Здесь были достаточно высокие требования к качеству произведений и система оценок от 1 до 10.

   Помню, как в самом начале я опубликовала небольшую эпиграмму и тут же получила «кол» - единицу. Непревзойдённый мастер эпиграмм на этом сайте О. Бедный-Горький таким образом показал мне, что моё творение никуда не годится. Обидевшись, я пошла к нему на страничку и тоже поставила «кол» под каким-то его произведением. Конечно, детский сад получился! И смех, и грех! Немного поостыв от обиды, я согласилась с его оценкой и убрала своё творение. Жаль, нельзя было уже поменять мою «оценку». Это был мой первый урок на этом сайте, после которого я стала спокойно воспринимать любую оценку и критику и серьёзно относиться к публикуемым текстам.

   В целом мне нравилась творческая атмосфера на сайте. У меня появилось много друзей-поэтов, с которыми мы не только обменивались комментариями, но и переписывались. Самые тёплые отношения сложились с уже ушедшими, к сожалению, в мир иной Ликой, Владимиром Георгиевским, Виктором Калитиным, Михаилом Галиным, Ириной Сидоренко.

   Мне очень нравились экспромты под моими стихами, которые писал в комментариях Виктор Калитин. У нас получались весёлые поэтические диалоги. Жаль, что при создании новой версии сайта эти комментарии исчезли. Виктор был большим мастером экспромтов, он подарил мне свой сборник таких комментариев к стихам многих наших коллег по Поэзия.ру.

   Жизнь на ресурсе протекала очень активно, а в Литсалоне порою происходили настоящие баталии, которые могли показать участников далеко не в лучшем свете, что вызывало во мне отторжение таких коллег. Их красивые стихи не вязались с тем, что они писали в дискуссиях. Это, пожалуй, единственное, что вызывало разочарование.

   Если оценивать значение Поэзия.ру для меня, то сайт оказался хорошей школой, благодаря которой сформировался мой стиль написания стихов, пришло понимание, как надо писать. Но самое главное и дорогое – это встреча с интересными авторами, то тепло от нашего общения, которое я храню в своей душе и благодаря которому было написано немало стихотворений.

     – Надежда, Вы отлично вяжете, прекрасно готовите, заботитесь о внуках, о своём саде, любите литературу и живопись, сердцем понимаете природу, пишете замечательную лирику, издаются Ваши книги. Реализовали ли Вы себя в жизни?

     – Я не знаю, что ответить на этот вопрос, потому что всё произошедшее со мной и то, что будет происходить в моей жизни – это реализация не только каких-то моих планов, но, скорее всего, реализация воли Всевышнего. Здесь и моё счастливое детство, и получение желаемого образования, и любимая работа, и семья, и женское счастье, которое пришло с рождением двух сыновей, и надёжные верные друзья, и неожиданное литературное творчество, которое представлено книгами. Это всё называется жизнь. И пока она продолжается, есть возможность ещё что-то сделать, узнать, понять, чему-то научиться. А значит, продолжается и реализация.

Беседовала Л. Берёзкина

* * *

Уеду в осень
не по делу,
а просто так –
каприз души.
Там на вино
снять изабеллу
никто в округе
не спешит.

Там солнце
задремало в ветках
усталых яблонь,
и скамья
грустит о лете,
о соседках,
с которыми
сидела я.

Там вместо пчел
снуют журчалки,
в цветах осенних
пьют нектар,
а грядки
и пусты, и жалки.
Но в баньке
есть горячий пар.

Там отчий дом,
родные стены.
В нем – и хранитель,
и музей.
В шкафу лежит
альбом толстенный,
где фото близких
и друзей.

Там никуда
уже не деться
от радости.
И в тишине
на цыпочках
по дому детство
идет, счастливое,
ко мне.

* * *

Памяти папы

Я думала – мы выйдем в сад
И ты на солнце будешь греться.
Сиял апрель. Но в небесах
Твоё остановили сердце.

И руки, два больших крыла,
Спокойно на груди лежали.
А яблоня твоя цвела
И понимала всё едва ли.

Тонуло время в тишине.
И детства маленькая птаха,
Закрыть глаза доверив мне,
Кружила над тобой без страха.

* * *

В старом парке аккорды ступеней
Угасают в вечерней тиши,
И засыпать листвою осенней
Наше прошлое ветер спешит.

Замыкает ротонда аллею
Белоснежным прозрачным замком.
Я уже ни о чем не жалею,
Не печалюсь уже ни о ком.

И записок березовых ворох
Понапрасну пылится у ног.
Не прочесть мне их с тем, кто был дорог,
Кто понять эту музыку мог…

* * *

Сжигаю листья, словно письма жгу:

Без сожаления о том, что отшумело.

И дым клубится медленно, несмело,

Причудливо закручиваясь в жгут.

А сад, как и остывшая зола,

Не сохранит тепла и аромата

Того, что было трепетным когда-то,

О чём не прозвонят колокола.

Сжигаю листья. Белою строкой,

В которой не прочесть уже ни слова,

Уходит дым. И я бросаю снова

В костёр былое щедрою рукой.

Осень на острове

Здесь ещё позолочены тени

И высокий тростник молчалив.

Здесь запутался ветер осенний

В зеленеющих зарослях ив.

И воды тёмно-синее око

Ищет что-то среди облаков.

Здесь спокойно, светло, одиноко

И легко от кленовых оков.

Здесь кружится листва надо мною

И в дубах затаились века.

Здесь проходит печаль стороною,

Как бегущая рядом река.

Здесь засохшего дерева остов

Побелел без листвы и коры.

Но сияет мой солнечный остров,

Весь во власти осенней поры.