Любовь бывает только бесконечной (очерк о священнике Сергее Башкатове). Игорь Муханов

Я встретил его на фестивале поэзии в Майме, небольшом городке под Горно-Алтайском, когда осенние берёзы, став неожиданно золотыми, меняли свои листья на строку.
На сцену местного Дома культуры стремительно вышел человек в серой рясе, с крестом на груди и с гитарой. Зал напрягся, не зная, как на это реагировать.
– Ну, поющим священником сейчас никого не удивишь, – пошутил отец Сергий, как бы заглядывая в будущее. И запел звонко, как на клиросе:

Я вас люблю, мои дожди,
Мои тяжелые, осенние,
Чуть-чуть смешно, чуть-чуть рассеянно
Я вас люблю, мои дожди!

(В. Егоров)

А после были стихи, которые латунно, как колокол, били по ушам слушателей рефреном:

«Люди, которые лучше, чем я».

Зал затих, переживая свое новое состояние. Ему исповедовался священник! Строчки царапали душу, рождали новые чувства. В чём винил себя отец Сергий? Во всём! Девочка устроилась в ночной бар, а могла бы стать балериной Большого театра – было его виной. В Европе разместили баллистические ракеты средней дальности – было его виной. Кто-то не родился, вырезанный из утробы матери ножом хирурга, кто-то спился, кто-то уехал из России, кто-то не объяснился в любви. Во всём был виноват отец Сергий – священник храма Святого Духа, расположенного в Майме! Его добровольно взятая на себя вина толкалась в жилах, ныла в суставах, не давала спать по ночам. Но зато рождала поэзию, а с нею – искренность чувств. Того самого дорогого, чего нам больше всего не хватает сегодня.

Дожди, дожди… Июнь – сплошной каприз.
Как мы с тобой могли мечтать ночами!
Любовь бывает только не случайной.
Мы встретились. И нам не разойтись.

Вот так сложилось. Что-то изменить
Нам не дано. Судьба владеет нами.
Мы прикоснулись грезами и снами,
Но сердце – слышишь, как оно звенит!

А дальше лето, солнце, облака.
Веселых глаз цветное зазеркалье.
И серебристый дождь в ночном бокале.
И бабочка, вспорхнувшая с цветка.

И больше ничего. Ведь всё сбылось.
Лишь хочется обнять тебя за плечи.
Любовь бывает только бесконечной.
А если так – всё только началось!


•

Стихи отца Сергия приятно проговаривать вслух, ощущая при этом акустику помещения. Чтобы в окна заглядывали облака, а часы, висящие на стене, отмечали долгие столетия. Поэты недаром любят мансарды и чердаки – сказывается тяга к высокогорью. Согласно легенде, племя парнасцев спустилось с гор, чтобы научить людей видеть красоту этой жизни.
Отец Сергий умел общаться глазами. Сквозь них проглядывала Душа, чистая и доверчивая. Она не называла меня ёжиком либо как-то ещё. Она умела любить, видеть в человеке главное. А главное всегда прекрасно. Мне было легко общаться с этим человеком.
Люди, знавшие отца Сергия, рассказали, что в молодости он закончил исторический факультет Горно-Алтайского университета. Была у него любовь, первая и последняя. Закончилась она тем, что его возлюбленная вышла замуж за другого. После этого отец Сергий – Сергей Башкатов в миру – решил стать священником.

Падают снежинки. Тише, тише…
Падают, и тают на ладони.
Сердце стынет, только ты не слышишь,
Унесли тебя по снегу кони.

И тебя за самым дальним лесом
Не найти, там ныне бродит осень.
Почему-то мы не будем вместе.
Почему? Ведь я тебя не бросил!

Это в повседневной карусели,
Рельсов убаюканные стуком,
Просто не на тот мы поезд сели
И сошли на станции Разлука.

Те же здесь поля и те же крыши,
Тот же снег и те же мчатся кони.
…Только небо пасмурней и ниже,
Только снег не тает на ладони…

Обмороженная жизнь, сумерки сознания. Нужна скорая помощь, но другая. Та, что лечит душу, а не тело. Но где взять сил, чтоб подняться?
И снова спасают стихи. Их терапевтическая сила известна давно. Петрарка, Шекспир, ранний Пастернак – лечились стихами. Исповедь обрабатывает рану, самонаблюдение останавливает кровь. Красота, выводя больного на прогулку, учит его заново ходить.


•

Случайно услышанная фраза, румяная заря, посиделки на берегу Катуни рождают строчки, в которые Сергей Башкатов пеленает своё прошлое. Я умышленно не называю его отцом Сергием, чтобы не исказить картину его жизни. Религия указывает ему дорогу, поэзия даёт силы по ней идти.
«При чём тут поэзия? – спросит в этом месте Всезнайка, знакомый с основами христианского учения. – Или каноническая молитва перестала лечить, быть для человека сестрой милосердия?»
Вопрошающий будет прав, но только отчасти. Дороги существуют на земле, их можно зафиксировать с помощью космической фотосъемки. Но в небе навигация иная. У птиц, у самолётов, у майских жуков – у каждого своя. Тем более у человека. Его душа, управляемая свыше, способна притянуться к своему лучшему будущему. В искусстве это называется стилем, индивидуальностью, судьбой…

Рисует на стекле осенний дождь
Затейливые чудо-кружева.
Я опоздал, я знаю – ты права
Хотя бы в том, что ты меня не ждешь.

А за окном ржавеет листопад
И ветер рвет афиши облаков.
Я не кричу – ты очень далеко,
Мы слишком долго жили невпопад.

Закат погаснет, окунувшись в ночь,
И звёзды листьев поплывут в воде.
Нас друг для друга нет почти нигде,
Но друг без друга нам почти темно.

И я иду средь выцветших рябин
По полустёртым улицам – к тебе.
Рисует дождь. На стеклах. На судьбе.
Мы далеко. Мы учимся любить.

Стихи писали многие христианские подвижники, среди них – Святой Франциск и Григор Нарекаци. Писали, в основном, стихи-молитвы. Общение было иерархическим, с самим Иисусом Христом. А у отца Сергия мечется в стихах, как платок тореадора, его земная любовь. И женщина уверенной походкой ведет его в бездну…
Страшно?? Но погодите делать вывод! Отец Сергий садится за школьную парту ученичества. Он говорит о любви после любви. Брошенный любовник винит в своём горе себя самого, утверждает, что любил не так, как положено. И тут в памяти воскресает образ Дон Кихота, и его возлюбленная – Дульсинея Тобосская – машет из окна замка платочком, вдохновляя Дон Кихота на подвиг земного пути.


•

Лирическая поэзия – а именно такой вид искусства близок Сергею Башкатову – глубоко исповедальна. Она приучает человека заглянуть в ночь своего существования, когда звёзды не видны. Почувствовать звёзды сквозь километры серой влаги, скопившейся над головой – значит, осознать проблему. И начать её решать, используя все известные людям методы решения.
Те, кто не пишет стихов, исповедуются отцу Сергию. Сам же он исповедуется Красоте.
Исповедь, самопознание – два пути, ведущие в небо. Искусство содержит эти пути, и кроме них ещё один, третий. Это путь Красоты. Алтайский религиозный мыслитель Николай Уранов, предпринявший в своё время восхождение на Парнас, всерьёз размышлял об этом. И написал эссе о Красоте, в котором утверждает, что Красота – религия будущего.

Ветер. Берёзы. И прошлогодние листья,
И прошлогодние грёзы ветер уносит.
Ты меня спросишь: (губы твои так близко)
– Ты меня бросил? Тихо отвечу – Бросил…
           
            А за окном весна и осколки солнца,
Словно осколки счастья – солнца осколки.
Много их сколько! Лето опять вернется.
Первая зелень вновь на берёзах голых.
           
Новые листья. Весенние, новые грезы.
Все уже было. Летят запоздалые письма…
В мартовской выси ветер целует берёзы.
Первые слёзы дождей. Значит, лето близко.

Вокруг дорожки, по которой ведёт Красота, растут цветы недосказанности. Бытовой ум отдыхает под их душистыми лепестками, усыплённый своим господином – Интуитивным Умом. Мысль предстаёт перед человеком полувоплощённой – ему предстоит завершить процесс воплощения мысли самому. Многие Священные тексты написаны именно таким образом.
Налицо мастерская времени, иначе – Школа Богов. Небожители приглашают в соавторы человека, делятся с ним секретами своего звёздного ремесла. Предлагают человеку занять достойное место в эволюции.
Помню неизгладимое впечатление, которое оставила во мне «Песня песней» Соломона. Путь Красоты, открывавшийся в этом произведении, сверкал жемчугами образов и звучал какой-то неведомой музыкой, призывая немедленно покинуть свой дом. Вернее, расширить его до размеров Вселенной. И любить в нём не только человека, но и майского жука, ромашку, ручей. Иными словами, всё, что было создано Творцом Вселенной.


•

Чего ты ждёшь – дождя, цветов, весны?
А любишь ты смотреть на облака?
А знаешь ты, куда уходят сны?
А хочешь знать, о чем молчит река?

Не спрашивай меня, где гаснет день,
Где птица вьёт надёжное гнездо.
Я удивляюсь сам – ложится тень,
Звезда с другой беседует звездой.

Не спрашивай меня, чего я жду.
Я жду тебя, но я не знаю, где
Твои следы. И вряд ли их найду.
Ведь небо столько вылило дождей!

Ты просто посмотри на облака –
И я их вижу, провожая птиц.
Нас всех уносит звёздная река.
Я ждал, но не нашел тебя. Прости.

Отец Сергий регулярно посещает заседания местного литературно-поэтического клуба «Повозочка». Смиренно садится за старый, видавший виды стол рядом с шофёром или бывшей работницей фабрики. Слушает, кто чем живёт.
В нём нет профессиональной гордости, нет и честолюбия поэта. Он всем одинаково открыт, как дорога. Хочешь, иди по ней, хочешь, сверни на другую дорогу – не в этом суть. Когда мы пройдем свою дорогу, мы станем другими. Мы станем деревом, травою, проплывающим мимо облаком, солнечным бликом на воде. Мы станем частью человечества. Мы научимся любить.
В 90-е годы институт православия пополнился священнослужителями, за плечами которых были светское образование и богатая опытом жизнь. Отец Сергий – бывший историк. Другой алтайский священник, отец Андрей, в прошлом врач, имеет ученую степень. Именно он освящал часовню Святого Сергия, построенную в Уймонской долине. Украсить храм в селе Усть-Кокса, возводимый по его инициативе, отец Андрей пригласил художницу Илзе Рудзите, дочь поэта, возглавлявшего в 30-е годы рериховское движение в Латвии. Когда один человек, решив перейти в православие, принародно сжёг книги Живой Этики, отец Андрей воспылал. «Не в книгах дело, а в тебе. Следовало отдать их другому!»
Приводя подобные примеры, я вовсе не сглаживаю противоречий, существующих между христианством и новыми духовными движениями, но лишь хочу показать, как может всё быть. И предпосылки к этому имеются.


•

Слёзы, пролитые поэтами всех веков и народов над могилой своей любви, отец Сергий осеняет крестным знамением. Беседуя о Петрарке, качает головой, упоминая стрелковую фразу поэта: «Приближаясь к 40-му году, я совершенно отрешился не только от мерзкого этого дела, но и от всякого воспоминания о нём, так, как если бы никогда не глядел на женщину».
Петрарка отказывается от своей Лауры, отец Сергий ищет в своей любви общечеловеческое начало. Так ручей, стекающий с гор, ищет реку, ведомый чистой мечтой стать океаном…

Дай мне, Господи, утешать, а не ждать утешения,
понимать, а не ждать понимания,
любить, а не ждать любви,
ибо, кто даёт, тот обретает,
кто о себе забывает – находит себя…

(Святой Франциск)

 
Отец Сергий поливает дерево до тех пор, пока оно не зацветёт. Даже если дерево сухое и бесплодное:

Не сбылось, не получилось… Не ропщу.
Лишь усталость накопилась, набралась.
Я искал тебя, но больше не ищу.
Кто мне скажет, почему ты не нашлась?

Позади мои надежды, позади,
Только было – я искал, а ты ждала.
Мы не встретились. И ты меня не жди.
Не судьба нам быть с тобою, хоть ты плачь.

Жизнь закончится, исчезнут времена,
Но и там, где нет ни грёз, ни сладкой лжи,
Как и я, ты без меня совсем одна.
Лишь друг другу мы с тобой принадлежим.

Герой нашего очерка сложил свои пожитки на поезд, уходящий в небо. Это христианство, с его вертикализацией жизни. Здесь, на земле, отец Сергий оставил для себя только любовь, стараясь видеть свою Лауру во всех людях, которые встречаются ему на пути.


•

Последняя книга отца Сергия «Лунная грусть», спонсированная местной администрацией, вышла постыдно малым тиражом в 100 экз. Не найти отца Сергия и в Интернете – он предпочитает телепатическое общение с жителями этой планеты. Так вот Отец Сергий и живёт, окруженный звёздами и легендами.
Майма – место пограничное. В этом месте Катунь покидает пределы алтайской республики, приобретает статус всероссийской красавицы-реки. Отец Сергий также находится у начала новой, малознакомой людям поэзии, помогающей строить церковь в своей душе. Красота, Чистота и Гармония есть дочери Святого Духа, и с ними стоит дружить. Отец Сергий знает это не понаслышке.
А что же стало с алтайской Лаурой (или с Дульсинеей Майминской), увиденной нами в зеркале поэтического творчества отца Сергия? Она очистилась, воспарила над своим прошлым существованием и стала ещё прекрасней, чем была. Порой даже кажется, что Лаура приобрела черты самой Девы Марии. Во всяком случае, она стала в жизни отца Сергия Берегиней, а не сокрушительницей мужских сердец.

Ты, наверное, где-то есть.
Может быть, не сейчас, не здесь,
Не под этой чужой луной,
Посмеявшейся надо мной,
И под солнцем совсем другим
Раздаются твои шаги.
Среди многих влюблённых глаз
Нет лишь тех, что глядят на нас,
Потому что и я, и ты
Друг для друга пока мечты…
Мы не встретимся? Ну и что ж,
Я же знаю, что ты живёшь –
Не сейчас, не со мной, не здесь.
Хорошо, что ты где-то есть!

Кончим этот очерк благопожеланием. Хорошо, что живёт среди нас отец Сергий – Сергей Башкатов в миру. Человек, священник, яркое явление алтайской поэзии.